Но все равно в каждом из них блестело золотым песком на дне ручья что-то…хорошее. Приятное. Правильное.
Бомжи ходили неприкаянными тенями позади входа в метро — там, где располагались мусорные контейнеры. Они пережили долгую зиму и были рады этому. Их радость, тихая и слабая, все равно пробивалась сквозь рыхлую землистую безнадегу.
У скамеек рядом с Макдаком тусила компания школьников. Мальчишки и девчонки в форменных пиджачках слушали музыку на своих телефонах, смеялись и издевались над всем, что видели вокруг себя — то, как и должно себя вести в этом возрасте. Надменность молодости окрашивало их в яркие краски, еще не потускневшие, искренние.
Хотя ведь все дело не возрасте.
Например, парень, прошедший мимо Макдака. Приличный, в костюме, сдавленный страхом со всех сторон. Но все же походка его была пружинистой, на лице — глупая улыбка. И похоть, и страсть били из него ключом. Определенно роман, и очень бурный.
И во всех остальных цвета, пусть и сдавленные со всех сторон, пылали ярко. Серый город давил на них, тянул из них силы и оставлял на растерзание бытовым проблемам. Но все было не так плохо — помимо страхов и сомнений, у людей были их мечты, желания и надежды.
Вечерний фейерверк.
Огни ярмарки на берегу реки.
Светлячок, севший на ладонь, черной и липкой летней ночью в Грузии, где горный воздух смешивался с запахом крепкого красного перца. Старая башня, зависшая над ней, затянутая плющем, страшная и таящая в себе старого зверя.
Этот город полон надежды, полон счастья и радости, хоть порой сам этого не замечает. Чтобы видеть это Ане стоит только всмотреться. Взгляд ведьмы никто не может обмануть.
— Все в порядке? — Оксана, так же, как и Аня, засмотрелась на происходящее за окном. Почему-то она казалось очень грустной и усталой в этот момент.
— Да. Все вполне удобоваримо, — Аня затянулась.
Они не часто смотрят на мир Истинным Взором. От этого очень быстро устаешь.
— Правда? — Оксана взглянула на сестру. На секунду Ане показалось, что в ее взгляде она видит настоящую заботу. Или это просто тигр затаился во влажной листве. С Оксаной это точно не скажешь. — Тебе что-нибудь нужно?
В Маке играла навязчивая мелодия из тех, которые врубают, чтобы посетитель побыстрее набивал свой желудок хавкой и сваливал куда подальше. Волшебный дым скручивался вокруг двух ведьм тугим коромыслом. Администратор зала неодобрительно смотрел на происходящее безобразие, но ничего не мог поделать — сама мысль о том, что он может сделать замечание кому-то типа Оксаны заставляло его мозг съеживаться от страха. Зачем поправлять того, кто может превратить твой язык в хищную ласку, которая прогрызет твое горло изнутри?
— Нет, спасибо, — Аня покачала головой.
— Как твои руки?
— Спят. Все в порядке, — холодно ответила Аня. Ей не особо хотелось развивать эту тему, и она надеялась, что ее сестра это почует. И хотя ее голубые глаза, сияющие ледяным ветром, говорили об обратном, Оксана все же не продолжила расспросы.
Аня почувствовала, как что-то странное, почти неуловимое двигается внутри ее пальцев. Едва заметное. Словно паучок-могильщик касается кожи на костяшках. Аня на секунду прикрыла глаза, сконцентрировав всю себя в этих хищных руках, и ощущение растворилось.
А в это время сезон вопросов продолжился.
— Как там твой…ну этот, — Оксана очень элегантно задумалась. Шикарная одежда, идеальная модель, рука, сжимающая сигарету. Ни дать, ни взять реклама элитной табачной марки. — Парень твой, не помню имени.
— Мы расстались, — сказала Аня.
Оксана опасно прищурилась.
— Вот как? Окей, выбирай. Гонорея, сифак, может проблемы на работе? — она прищелкнула пальцами. — Какой комплект ему выписать?
Аня закатила глаза.
— Боги, это я его бросила. Все нормально. А этот комплект, я его и сама могу выписать кому угодно.
— А почему бросила? — Оксана заинтересованно затянулась. — Колись.
Аня не знает ответа на этот вопрос. Жестоко его задавать ей. Он разрывает ее изнутри. Он глодает ее изнутри.
Но связан ли он с ее бывшим парнем? Скорее всего нет.
Дело не в нем.
У него было классное тело, и волосы цвета вороного крыла, хищные и опасные, как ночная гроза. Он говорил с ней, и его карие глаза в этот момент были такими красивыми.
Но дело не в нем.
Аня уже не помнит его лица.
Вместо его лица спираль. Вакуум. Пустота. Хищная пасть, с чьих зубов капает едкая слюна. Он тянется к ней, и его пальцы оставляют химические ожоги на ее теле.
— Просто оказались разными. Дорожки наши разошлись и все. Бывает, — Аня выдохнула облачко дыма и втянула его носом. Ей захотелось раствориться в этом дыме. Исчезнуть в нем. Порой, очень редко, но все же она уставала грабить дилижансы, носить эти массивные револьверы, весящие целую тонну, и всегда стоять против. Но это — единственно в ней, с чем она не могла бороться и единственное что не смогла предать.