Корчмарь лысый пузатый дядька лет пятидесяти мне натянуто улыбнулся. Запугала народ казнь, но, не смотря на события минувшего дня, корчмарь не покинул своего заведения.
— Чего желаете, лэр? — спросил хозяин заведения и уставился на меня.
— Пообедать бы или поужинать. — я неопределенно помахал рукой, изображая что-то этакое.
Корчмарь оказался мужиком неглупым и понял, что пора заканчивать задавать глупые вопросы, поэтому пустился перечислять различные блюда. Особенно нахваливал запеченного поросенка, но моя память услужливо подкидывала мне картину казни, поэтому я ограничился варёным картофелем и жареными грибами со сметаной. Ко всему этому корчмарь принес кувшин кваса.
— Квас у нас отменный, бывали времена, когда еще был цел монастырь на границе с Валорном, к нам приезжали торговцы со всего Белогорья. — нахваливал свою стряпню дядюшка Тобиус. — Сделано по лучшим монастырским традициям. — сказал трактирщик и удалился за стойку, поняв что я не настроен болтать.
Спешно поужинав, я оставил на столе серебрушку и поспешил наверх, когда я уже поднимался по лестнице, я услышал голос хозяина корчмы.
— Доброй ночи вам, лэр, и пусть вас клопы не кусают!
— Какие еще клопы? — с подозрением спросил я корчмаря.
— Никакие! — замахал руками толстяк. — Присказка, стало быть, такая.
Еда привела меня в хорошее расположение духа, сыто зевнув, я поднялся по лестнице на второй этаж корчмы, где находилась пара комнат для постояльцев. Я выбрал самую маленькую комнату, в которой кроме кровати, лавки и стола ничего не было. Свет в комнату попадал через небольшое квадратное окошко под потолком. Комната была небольшой, но достаточно уютной. Завтра тяжёлый день, поэтому надо как следует выспаться.
Я еще раз оглядел кровать в поисках клопов, но не обнаружил таковых.
Я растянулся на кровати на тюфяке набитом ароматными травами и погрузился в сон.
Видимо, я поторопился засыпать и слишком понадеялся на инквизиторов, так как ночью меня разбудил стук.
Тук! Тук! Тук! Тук! Как будто кто-то стучит по дощатому настилу.
Тук! Пауза. Тук!
Именно этот звук вырвал меня из сна.
Я вслушался в настороживший меня стук и сжал в руке похолодевшую металлическую бляху медальона охотника.
«А ведь это по мою душу» промелькнула у меня в голове мысль.
Медальон реагирует лишь на нежить и нечисть. Именно на нежить, а не на нечисть, он реагирует так сильно. Амулет покалывал руку холодом все сильнее, а подозрительный стук не повторялся. Скрипнула половица и вновь тишина. Я потянулся за мечом, который висел у изголовья кровати и вытянул его из ножен. Серебряная вязь рун на клинке загорелась пульсирующим светом сигнализирующем о проявлении магии смерти или близком присутствии нежити.
Хм. Не припомню, чтобы нам рассказывали про такую реакцию мечей на нечисть, нет, они обычно светятся и реагируют на нечисть, но свет белый или синий, но не зелёный. Я всмотрелся в магический накопитель в навершие меча и усилием мысли активировал его. Достаточно ранить мечом тварь, а накопитель начнет потихоньку наполняться, используя в качестве подпитки жизненную силу противника. Хорошо, что подобные мечи работают лишь в руках охотников, иначе бы уже давно армии всех окрестных государств завели бы себе такое оружие. Меч охотника напрямую завязан на его ауру, поэтому украсть или потерять артефакт невозможно. Даже если кто-то и украдет артефакт, охотник быстро разыщет свое оружие при помощи ментального зова. Я тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. Вечно мне перед боем в голову лезут всякая ерунда.
Сейчас не до размышлений, нужно спасать свою жизнь.
Где-то вдалеке тоскливо на одной ноте завыла собака. Вой был монотонным и тонким. Звук собачьего воя пронизывал до костей. Ладони, державшие меч, вспотели, и я застыл у двери. Деревянная щеколда недолго продержится, если кто-то решит вломиться в комнату. Света в комнате не было, лишь тускло светился в темноте меч и его магический накопитель. В его призрачном свете я увидел, как в щель двери протиснулся кривой длинный ноготь.