«Ждать! Ждать!» билась мысль у меня в голове.
Главное не спугнуть эту тварь, иначе, рано или поздно, она меня изведет, а судя по тому, как она вошла в защищённое оберегами жилье, это не простая нежить, а что-то крайне непростое и смертельно опасное. Я спешно облачался в кольчугу и натягивал штаны, надеясь, что тварь даст мне время хотя бы минуту времени, а то биться с нечистью с голым задом не очень-то удобно, да и засмеют местные, если увидят или узнают о подобном.
Мне повезло, и я успел надеть не только штаны, но и облачиться в кольчугу.
Коготь долго ковырялся и пытался поднять щеколду, но она не поддавалась. Тварь поняла, что одного когтя мало и подключила второй. Вскоре дело пошло быстрее, щеколда поползла вверх, я сжал меч покрепче и приготовился встретить тварь.
Дверь открылась, и я увидел ночного гостя или гостью. Свет меча стал ярче, и я смог увидеть нежить, которая решила меня посетить. Невысокого роста сгорбленная фигура, воняла чем-то паленым. Подобной дряни я не встречал, да и наставники в школе о таком нам не говорили. Тварь больше всего напоминала обычного зомби, но была более сообразительная и шустрая, чем мертвяк и несло от нее горелой плотью. Стоп, горелая плоть! Да это старуха поднялась и пришла по мою душу! Мысли лихорадочно заметались.
Стрига! Именно стрига! Монстр, о которой не слышали уже пару десятков лет с момента появления этих тварей во время войны в южных королевствах. Дело плохо, такая тварь обычно восстает после смерти человека от удушья. Нет, явно инквизиторы сделали что-то не так, да и судя по окровавленной морде твари по пути сюда она уже перекусила. Плохо дело, нет у меня шансов против этой твари. Да и не знаю я как с ними бороться. Попробовать отрубить голову… может, сработает? Все что всплыло в моей памяти — это невнятное описание этих порождений тьмы, в котором говорилось, что они не боятся солнечного света и могут притворяться обычными людьми, как и все вампиры владеют ментальной магией и магией крови. А что ещё? А это все. Не было у меня опыта борьбы против таких тварей. Эх, надо было слушать наставников, а не дремать на занятиях.
Да и обычно у охотника есть день или два, чтобы изучить противника, а тут тварь сама пожаловала.
Стрига замерла на пороге и не спешила нападать, что дало мне время ее разглядеть более подробно. Лица у твари не было, вместо него был череп с уродливым провалом вместо носа, с оскаленными кривыми желтыми зубами и с клочками кожи и волос на обгорелой голове.
Глаза у нежити отсутствовали, но ей это особо не мешало или все же мешало, непонятно, тварь замерла изваянием и не двигалась. Больше всего тварь напоминала обгоревший труп, которым она, собственно говоря, и являлась. Ноги были лишены плоти, и это-то и выдало тварь, стук костяных пяток, собственно, и разбудил меня. Тварь повернула оскаленный череп в одну сторону — в другую, раздался свистящий звук, словно она принюхивалась.
Как может принюхиваться монстр без носа — непонятно, но она это явно делала. Стрига прекратила нюхать воздух, и голова развернулась точно в мою сторону. Нежить начала постукивать зубами, словно страдала от холода. Жуткие кастаньеты действовали на нервы, и я не выдержал и сделал выпад. Тварь отмахнулась от меча как от назойливой мухи. И, вместо того чтобы проткнуть череп, меч удалил в стену рядом с головой. В ответ нежить махнула когтистой рукой, а я отпрыгнул к столу, но это не помогло, нечисть размазалась в воздухе, и я оказался прижатым к кровати. Оскаленные зубы тянулись к моему горлу, а тварь прошипела:
— Поццеллуй ммменяяя кррррассссавчик!
Я дёрнул головой, но хватка монстра не ослабевала, в глубине провалов глаз я увидел красноватые отблески. «Ну, вот и все!» — пронеслось у меня в голове. Похоже, новорожденная тварь успела перекусить, раз может удерживать мое модифицированное тело, не прилагая при этом серьезных усилий.
Я дернулся, пытаясь освободиться, чем спровоцировал раздумывавшую нежить. Клыки нечисти удлинились, и она впилась в мое горло. Вспышка боли, я засучил ногами и зашарил руками в поисках меча, но не нашел его, нашел лишь траву из разорванного тюфяка. Я сжал ее пучок в кулаке и ударил твари в ухо. Это был даже не удар, а слабый толчок раздался треск и стук! Я провалился темноту.
Пробуждение было тяжким, глаза не хотели открываться, словно веки были налиты свинцом. Немилосердно болело все тело.
— Кажись, очухался! — раздалось надо мной.
— Ага, очухался, как же, кровищи вона скока от него было, как от порося. — раздался второй голос.
— Да не его это! Бабка Марфа его оглядела, сказала, что нет на нем ран. — раздался первый голос.