Изначально, во время моих первых попыток вернуть себе облик человека, было и больно и жутко. Кости и мышцы перестраивались с хрустом, меня крючило и корежило, как кусок глины. Но, решив действовать по частям, я сумел привести себя в относительный порядок. «Мышечная память», — как сказала Анхен, и посоветовала продумать и выбрать пять или три самые необходимые мне в бою формы, чтобы мой измененный организм быстрее проводил трансформацию.
Флин же, как и большинство стихийных магов, после вторичной трансформации прыгнул на вторую ступень, что радовало и его самого и магистра. Магистр, видя то, как гордо поднял нос мой товарищ, пошутил, что Флину теперь будет гораздо удобнее задирать при помощи магии подолы горожанок, и сунул под нос сконфуженному Флину докладную на его похождения и стребовал с него два золотых в качестве моральной компенсации пострадавшим.
Пока я находился в размышлениях о своих способностях, Флин, восседая верхом на лошади, тренировался в заклинании воздушного кулака, поочередно запуская его, то одной, то другой рукой. При этом Флин имел крайне сосредоточенный вид и не прервался, когда я его окликнул. Наконец, мой друг закончил упражняться в магии и догнал меня.
— Лис, я тут вот что подумал…
Я, стараясь подшутить над другом, в очередной раз перебил его:
— Наверняка размышлял, как при помощи воздушного кулака и пары вихрей вскрыть стену женской бани! Главное помни, что за такое вопиющие нарушение дисциплины мастер стребует с тебя никак не меньше сотни золотых.
Мой друг насупился и сказал:
— Тебе бы все про баб болтать, а мне действительно хорошая мысль пришла.
— Какая? — я с интересом уставился на него.
— Что, если восставший мертвец это следствие гибели большого числа людей в окрестностях города?
Я задумался, а затем кивнул.
— Пожалуй, ты прав, разупокоение могло произойти из-за большого выброса некротической энергии.
— Вот и я о том, что, если этот восставший — первая ласточка? — Флин вопрошающе уставился на меня.
— Думаешь, что на кладбище могло подняться что-то посерьёзнее, чем обычный вурдалак? — спросил я.
— Если верить старым книгам, такие разупокоения возможны в период серьезной войны, и за ними следует появление более серьезной нечисти, например, происходит материализация хозяина кладбища. — сказал Флин.
— Думай, что говоришь! — сказал я и плюнул через плечо, — Не хватало ещё, чтобы мы потревожили дух этой твари. Как-никак кладбище у старого серебряного рудника, где удалось замуровать эту тварь еще пару сотен лет назад. Народу тогда полегло, прежде, чем тварь смогли туда загнать. — сказал я.
Флин кивнул и замолчал, мы продолжили наш путь. Минут через десять мы достигли каменной ограды кладбища, сложенной из массивных плит известняка.
— Узнаешь, откуда камушки? — спросил я Флина.
— Известно откуда, из недр каменоломни, которая всем известна, как цитадель. — сказал мой друг.
Мы ехали вдоль ограды кладбища и внимательно смотрели по сторонам, не хватало ещё нарваться на какую-нибудь тварь.
Если дорога хорошо просматривалась, то здесь. недалеко от кладбищенской стены, было немного не по себе. Наконец, дорога привела нас к арке ворот.
— Флин, видишь что-нибудь странное?
— Нет, магический контур кладбища в полном порядке. — ответил мне друг.
— Похоже клиент пришел не с кладбища. — предположил я.
Через пару минут неспешной езды мимо ограды кладбища мы с Флином, наконец, достигли нашей цели.
Недалеко от входа в кладбище находился домик смотрителя. Хотя, это сооружение, сложенное из крупных глыб известняка, больше напоминало крепость, чем дом. Узкие окна и мощная небольшая дверь — все это должно было защищать смотрителя в случае, если какая-то нечисть решит полакомиться его плотью. Только, судя по запаху и некротическому следу, который я ощущал всей кожей, именно сторож и стал нежитью и пришел к городским воротам.
Мы подъехали к длинной коновязи рядом с домом, и я спрыгнул с лошади, с наслаждением потянувшись, и направился к дому, дверь которого была открыта настежь.
— Похоже, что именно здесь все и произошло. — сказал я Флину.
— Ты что-то учуял?