Наконец, из погреба появился Рэй с голым окровавленным телом на руках.
- Не жилец, - буркнул он. - Сам помрет или дорезать, чтоб не мучился?
Конт молчал. Даже избитый, окровавленный, замерзший мужчина был чертовски привлекателен. Рэй нес его, словно девушку, прижимая к груди. Темно-каштановые волосы, слипшиеся от крови, обрамляли узкое лицо. Глаза игуша были открыты. Алан подошел ближе. Зеленые. Не такие блеклые, как у друиды, а насыщенный изумрудный цвет, так редко встречающийся на Земле. Он смотрел спокойно, словно уже распрощался с жизнью и был готов встретиться со своими предками. А может, уже наступала агония и душа готовилась отлететь? Сердце в груди конта сделало кульбит, остановилось и застучало с удвоенной силой. Да что с нею такое? Она уже лет десять, как перестала обращать внимание на симпатичных мужчин, и вдруг такая реакция. Наверное, это жалость и нервы. Виктория хмыкнула на свои глупые мысли и коротко скомандовала:
- Возьмем с собой. Если выдержит дорогу - ворожея его посмотрит. По коням! - нарочито грубо сказала она, скрывая обуревавшее смущение. И тут, вспомнив еще кое-что, подозвала к себе старосту. - А бабу свою выпори. На площади, там, где был костер. При всех выпори, и учти, в следующий раз за такое буду резать языки! Так всем и передай.
Однако ее приказ так и остался невыполненным. Когда они уже подъезжали к воротам, конт услышал, как кто-то кричит, что женка старосты повесилась в хлеву.
Не выдержала пресса собственной совести? Или нашлись те, кто отомстил за смерть Эльки? Правду знать не хотелось. Собаке - собачья смерть.
Всю обратную дорогу конт пытался анализировать свое поведение, но взгляд постоянно искал телегу, на которой везли раненого и собранную на подворье Эльки живность. И все же... Холодное спокойствие при аутодафе, сменившиеся едва обузданной яростью, неконтролируемые приступы гнева, жесткость, безразличие. Неужели она такая? Никогда раньше за собой не замечала. Виктория обычно гордилась своей выдержкой и спокойствием. А тут... сплошные эмоции, и это странное чувство, которое пронеслось, словно отголосок забытых наслаждений, когда она увидела зеленые глаза игуша. Неужели душа молодеет, подстраиваясь под молодое тело? Ведь не может быть, чтобы с телом достались и привычки реципиента? Или может? Астральное, ментальное, эфирное тело... Как жаль, что в свое время она со смехом встретила увлечение Леночки эзотерикой.
Да ну! Глупости это все! Она в это не верит. А вот в то, что у тела осталась память на клеточном уровне - верит. Недаром люди с пересаженными органами весьма часто получают и привычки донора. А ведь здесь не идет речь о душе. Клетки этого тела привыкли резонировать на определенной частоте мыслям и поступкам бывшего владельца, но его новая хозяйка имеет иные вибрации, поэтому и не проявляется то, что свойственно виконту. Выходит, тело имеет память, и, когда желания Виктории совпадают с памятью тела, проявляются наиболее яркие привычки предыдущего жильца. Как-то так...
Как же все сложно и запутанно! Ничего, она над этим поработает, подгонит тело под себя, как подгоняла слишком длинные брюки. Виконт Алан умер окончательно и бесповоротно!
Виктория окинула взглядом отряд. Детей Рэй распределил среди воинов, и теперь они тихонько сидели впереди угрюмых бородачей, с интересом глазея по сторонам. Раненого мужчину замотали в одеяло, он лежал в соломе, безжизненно болтая головой, когда колесо телеги наскакивало на кочку, и признаков жизни не подавал. Его каурую лошадь вел в поводу один из воинов.
Виктория бросала на него украдкой взгляды: "Жаль, если умрет. Ведь не в пьяной драке пострадал, а бросился защищать любимую. Пошел против всех, не побоялся. Видно, действительно любил Эльку... Даже завидно".
Рэй ехал рядом с телегой, скептически кривя губы. В зубах у него торчала очередная морковка. Конту стало любопытно, где он умудряется их находить?
Виктория оглянулась по сторонам и едва не задохнулась от восторга. Расстилающийся вокруг пейзаж просился на холст. Виднеющийся вдали замок Кровь на фоне красных скал, к которым он прижимался, казался собранным из "лего". Все остальное пространство до самого горизонта занимали невысокие поросшие густым лесом горы. Словно громадные животные с зеленой шкурой улеглись у ног исполинских великанов в белых шапках. Это они истинные хозяева здешних мест. Вечные и древние, как сама планета, хранители ледников с кристально чистой замерзшей водой. Вершины громоздились одна за другой и конца им не было. А сбоку равнина уходила в широкое ущелье, и там, на горизонте, небо сливалось с землей или... Неужели море?