– Трэв, чувак, ты где пропадал? – Первым меня встречает Купер Миддлтон, пьяный, с тяжелыми веками и дымовым нимбом от косяка вокруг русоволосой головы. Он сидит в том же продавленном кресле, в котором я его видел в прошлый раз. Может, он так и просидел тут все это время. С Купером подобная вероятность не исключена. Мы окончили школу вместе, но, насколько мне известно, он не нашел себе работу – разумеется, если не считать продажу травы.
– В Афганистане.
Купер несколько секунд смотрит в пространство с едва уловимой улыбкой на лице, и я понимаю, что он сейчас не здесь.
– О, да… классно.
В гостиной столпотворение, вся комиссионная мебель составлена вдоль стен, чтобы освободить место для танцующих. Группа, состоящая из жителей Особняка, репетирует в столовой. Пока я иду по дому, ко мне все подходят, жмут руку, приветствуют. Вместо радушного приема я чувствую, будто меня окружают, как в аэропорту. Нервничаю. Паникую, потому что нахожусь посреди толпы без своего автомата.
– Мне нужно пиво, – говорю, ни к кому контрено не обращаясь; мой указательный палец сгибается, словно на курке, пока я пробираюсь через толпу на кухню. Пэйдж сидит на стойке, в одной руке держит пластиковый стакан и сигарету, оживленно жестикулирует, разговаривая с группой девчонок. У нее есть свое мнение на любой счет, и порой она не может заткнуться. Но ее черные волосы сияют, полные губы окрасились в красный из-за того, что она пьет, поэтому – какая разница, о чем Пэйдж говорит? Она отворачивается от подруг, ее взгляд встречается с моим. Я чувствую магнитное притяжение; приходится напомнить себе, что Пэйдж больше не моя. Прежде чем успеваю приблизиться к ней, передо мной возникает Эдди.
– Трэв, мужик, добро пожаловать домой!
Он приобнимет меня, похлопывает по спине рукой. Я знаю, сейчас объятие трансформируется в попытку свалить меня с ног. Эдди всегда так делает. Он опускает плечи, обхватывает мою талию, и пытается повалить. Когда-то мы были на равных, однако сейчас у Эдди нет шансов. Я делаю подсечку ногой и валю его на пол.
– Чувак, тебе даже пытаться не стоило. – Смеюсь, поднимая Эдди на ноги.
– Черт, столько времени прошло. – На сей раз он по-настоящему меня обнимает. – Как поживаешь?
– Хорошо. – Ложь. – Ты?
– Каждый день та же самая фигня, знаешь? – Эдди пожимает плечами.
Понятия не имею, каково это – быть девятнадцатилетним ночным менеджером в закусочной Тако Белл с беременной девушкой. Я не говорю, что Эдди сделал неправильный выбор – он живет честно, и не мне его судить – но нет, я не знаю. Большую часть года я провел в другом конце планеты, в стране, где парень может пожать тебе руку, улыбаясь, а потом взять свой АК-47 и выстрелить в тебя. Где маленький мальчик будет требовать – без намека на слезы в глазах – сто баксов в качестве компенсации за случайное убийство его матери, что меньше обычной ставки за убийство его собаки.
Пэйдж спрыгивает с кухонной стойки, подходит ко мне и моему брату. Через ее тонкую белую майку вижу красные завязки бикини. Я снимал с нее это бикини прежде. Сначала она подходит к Райану – так странно – встает на носочки, взъерошивает его волосы, целует. Его рука обвивает ее талию. Она смотрит на него с другим выражением на лице. Оно мягче. Не такое злое.
– Ты приятно пахнешь.
Райан не смотрит на меня, но я вижу у него на губах ухмылку, в которой явно читается "я-же-тебе-говорил". Я смеюсь. Пэйдж поворачивается ко мне и улыбается.
– Ну-ну, неужто это сам солдатик Джо.
– Солдатик Джо… – забираю у нее выпивку, осушаю стакан одним глотком. Привкус фруктовый, но алкоголь в коктейле сильный, – был слабаком.
Она смеется своим прокуренным сексапильным смехом и целует меня в щеку; ее буфера (которые родители подарили ей на пятнадцатый день рождения), касаются моей руки.
– Добро пожаловать домой.
– Спасибо за посылку, – говорю я. – Мисс Январь принесла многим парням много радости.
Пэйдж снова смеется.
– Самое малое, что я могла сделать.
– Как дела у Билла?
Ее отец владеет национальной компанией, производящей различные ограждения – для дорог, строительства. На каждой преграде в этой стране стоит его имя. Родителям Пэйдж я никогда не нравился.
Она пожимает плечами.
– По-прежнему тебя ненавидит.
– Кто бы сомневался.
– Ты надолго домой, Трэв? – интересуется Эдди.
– На месяц.
Он кивает.
– Здорово.
Шум вечеринки заполняет паузу, вместо которой должен продолжаться разговор, однако он не продолжается, отчего Эдди нервно смеется. Так делают многие люди в ситуациях, когда не знают, что сказать. С Чарли такого никогда не случалось. Мы говорили обо всем на свете, от философского до нелепого – например, кто победит в схватке между лигром и гибридом гризли и полярного медведя. Сами во время того спора чуть не подрались.