В и к а. Допустим, ну и что?
В и к т о р. Давай не будем применять друг к другу тактику выжженной земли. Друзьями-то мы всяко останемся, надеюсь?
Вика неопределенно молчит.
И вообще — чего ты так торопишься, у тебя еще вагон времени… Сегодняшнее приобретение? (Коснулся свитерка.)
В и к а. Да. Одной нашей редакторше привезли из Таллинна, на нее не лезет.
В и к т о р. Тебе идет.
В и к а. Ну и что?
В и к т о р. А помнишь, как мы ездили в Таллинн на четвертом курсе?.. Обедали в «Глории», шатались по Вышгороду… Помнишь?
В и к а. Какая разница? Ну — помню.
В и к т о р. Вичка… Ну чего ты на меня вызверилась?.. Ты же должна понять, мы оба переутомлены, сумасшедший темп, иногда сам не понимаешь, что плетешь…
В и к а. По-моему, ты очень хорошо все понимал. И самое удивительное — из-за чего? Из-за какой-то дурацкой рубашки.
В и к т о р. Да ну к черту эту рубашку. Сядь. (Усаживает ее на диван.) Давай поедем снова в Таллинн? Выберем время и…
В и к а. У меня же не свободное расписание…
В и к т о р. Возьмешь пару дней за свой счет… Когда хочешь, все удается. Хочешь?
В и к а. Не знаю.
В и к т о р (целует ее). Возьмем купе на двоих…
В и к а. В таллиннском поезде таких нет.
В и к т о р. Ну, разоримся, купим четыре билета. Я еще поработаю ночным грузчиком, чтобы обеспечить нам финансовую свободу… Виченька, что мы сходим с ума, рычим друг на друга, как супруги с тридцатилетним стажем?
В и к а. Я не рычу.
В и к т о р. И я не рычу. Как ты ко мне относишься?
В и к а (с примиренной полуулыбкой). Положительно…
В и к т о р. А я — сверхположительно. (Откидывает Вику на диван.)
В и к а (вырывается). Витя, не нужно.
В и к т о р. Нужно.
В и к а. Нет, не нужно.
В и к т о р. Почему?
В и к а. Мне пора.
В и к т о р. Не пора.
Вика вдруг зарыдала.
(Недовольно, оскорбленно.) Ну, что такое? Что я тебе сделал?
В и к а. Я же тебе не нужна. Я сама.
В и к т о р. А что мне нужно? Ну, что?
В и к а (овладела собой). Тебе нужно только одно — удовлетворить свои плотские потребности. Как завтрак утром.
В и к т о р. Ну, знаешь ли…
В и к а. Знаю. На тебя бы точно так же подействовала любая другая баба моих лет и в таком свитере.
В и к т о р (зло). Я нормальный человек, понятно? У меня нормальные плотские потребности. Совершенно нормальные.
В и к а. Тем хуже. (Одергивает свитер, приводит в порядок прическу.)
В и к т о р (схватил первую попавшуюся книгу, демонстративно уткнулся в нее). Ты, кажется, собиралась на выставку.
В и к а. Сейчас уйду. (Пошла к двери, все-таки оглянулась.)
Виктор перехватил ее взгляд, встал. Почти непроизвольно они шагнули друг к другу.
В и к т о р. Вика, погоди… (Взял ее за руку.) Слушай, это же не мы всё говорим. Честное слово. Какие-то другие люди. Над которыми мы бы первые иронизировали.
В и к а. Какие люди?
В и к т о р. Не знаю. Но — не мы. Другие, понимаешь?
В и к а. Понимаю.
В и к т о р. Не ходи ты на эту выставку. Побудем дома!..
В и к а. Витя. Я же договорилась. (Скрашивая отказ, быстро.) Приходи туда к шести. Пройдешь со всеми, там встретимся.
В и к т о р (выпустил ее руку). Чтобы в результате совсем загнуться от тонзиллита?
В и к а. Не надо преувеличивать.
В и к т о р. Идешь, стало быть?
В и к а. Ну конечно!
В и к т о р. «Ну конечно». Такая подготовка. (Уже сам себя не слыша от раздражения.) Тебе же надо повертеться в этом свитере перед твоим Каценелленбогеном!.. Выяснить, так сказать, его потребности!..
В и к а. Подонок. Завтра отнесешь это заявление. Меня не жди. Я буду ночевать у мамы.
В и к т о р. Ради бога.
Вика быстро вышла. Виктор сел около телефонного столика, оперся о кулак. Механически взял с тарелки голубец, стал есть. Покрутил диск.
Максуд? Слушай, а пошли действительно в бар? Не вдруг. Сделал я сейчас попытку сблизиться как-то, найти общий язык — докопаться, понимаешь, до души. Безнадежно. Уж вроде так осторожно, без всякого нажима, чтобы, не дай бог, не обидеть, не царапнуть… Непробиваема. А ведь было что-то, Максудик, было. Да у меня до сих пор еще… Полная некоммуникабельность, отчуждение. Мясо совсем сырое… Что? Нет, это я про голубец, ем тут с голодухи. Жуткий продукт. Не хватает, понимаешь, каких-то нитей, внутренних, тончайших, а каких — не знаю… Несовместимость. Пошли, пошли. Посидим, пополощем горлышко коньячком. Я тебе выложусь как на духу. Ты все поймешь, Максуд.