Однако, «фирмой» всё же считались наиболее известные западные марки джинсов Levi's», Wrangler, Lee, Rifle, Montana и Texas, а к началу восьмидесятых годов появились и менее известные SuperPerrys, Weekend, KitCarson, Riorda и многие другие.
Одним из главных признаков фирменных джинсов считалось их свойство «тереться»», что проверялось непосредственно при покупке с помощью наслюнявленной спички, которую тёрли по джинсовой ткани, и которая слегка окрашивалась в синий цвет в том случае, если брюки, как считали такие «эксперты», имели фирменное происхождение.
Более искушённые «народные» эксперты определяли соответствие джинсов не только по таким очевидным атрибутам как надписи на ярлыках или упомянутая стойкость окраски, но и по таким более мелким деталям как цвет лейблов или ниток, расположению заклёпок, рисунку строчки на карманах, графике логотипов, скрытым заклёпкам и закрепкам и т. д.
«Фирму» завозили в страну возвращающиеся из заграницы специалисты и дипломаты, члены экипажей морских и воздушных судов, члены спортивных команд и творческих коллективов, после чего продавали знакомым, часто перепродававших её затем на так называемых толкучках и барахолках с оправдывающей любой риск торговой наценкой.
Норма личного провоза составляла при этом только две пары, поэтому третья одевалась на себя, но, разумеется, многие на этом не останавливались и напяливали на себя столько драгоценных фирменных штанов, что, говорят, один из лётчиков международных рейсов не смог после этого влезть в своё кресло пилота.
А в 1978 году старший тренер сборной СССР по горнолыжному спорту Леонид Тягачёв, был задержан на таможне в международном московском аэропорту Шереметьево-2 при попытке контрабандного провоза около двухсот (!) пар джинсов, которые он спрятал в коробках от горнолыжных ботинок…
Однако, спрос рождает предложение, а потому неудивительно, что на Малой Арнаутской улице либо где-то ещё, но таки точно в портовом городе Одессе, в середине семидесятых годов появились первые в СССР подпольные цеха по пошиву контрафактных джинсов на основе контрабандной ткани и фурнитуры.
Качество джинсов подпольного производства варьировалось в широких пределах, начиная от приёмлемого у знаменитых одесских портных и заканчивая сомнительным у цыганских мошенников, но в основной своей массе они более или менее приближались к оригиналу, а их стоимость была демократично доступной для простых советских тружеников.
Итак, правдами или неправдами в страну завозились джинсы известных мировых брендов, поставлялись менее привлекательная продукция из Индии и социалистических стран, не покладая рук трудились подпольные цеха, но джинсов всё равно не хватало.
И тогда, в 1977 году на Родниковском меланжевом комбинате «Большевик» в Ивановской области, взяв за основу американский деним, из которого шили легендарный Levi's, наконец-то начали выпускать джинсовую ткань с претенциозным названием «Орбита».
По воспоминаниям многих советских потребителей того времени, основным недостатком отечественной джинсовой ткани стало отсутствие ярко выраженного у крашенных индиго тканей красивого эффекта специфичной линялости потёртости, проявляющегося в местах сгибов штанин и выпуклых частях швов после непродолжительной носки.
Применение такого нестойкого натурального красителя как индиго было категорически запрещено соответствующим советским ГОСТом, а потому сшитые из «Орбиты» брюки так же категорически отказывались линять и стоически выдерживали самые садистские ухищрения с кирпичной крошкой и лучшими отбеливателями.
Кроме того, отечественные ткацкие автоматы были плохо приспособлены для выработки тяжелых джинсовых тканей и, если по прочности продольной нити «Орбита» была близка к американскому прототипу, то поперечная нить уступала ему в этом отношении вдвое, из-за чего джинсы растягивались в одном направлении и пузырились в коленках.
И, наконец, набивший уже всем оскомину фактор той самой «культуры производства», над которой отечественные производители с переменным успехом бьются и до сих пор и из-за которой ткань не всегда проходила через специальную усадочную машину либо же это осуществлялось крайне небрежно, а брюки очень сильно «садились» после стирки.
Первыми джинсами, пошитыми из первого отечественного денима стали джинсы «Верея», которые выпускались в Московской области на Верейской швейной фабрике с конца 1977 года с плетёным ремешком на пряжке, были удостоены государственного Знака качества и стоили от 18 до 40 рублей за пару.
Примерно в этот же период (?) джинсы стали производить и в Новосибирской области на Болотнинской швейной фабрике, но, несмотря на личный опыт ношения, автору так и не удалось найти непротиворечивых друг другу сведений о происхождении применённых в этих изделиях ткани, лекалах и фурнитуре.
Тем не менее, без зазрения совести воспользовавшись законами жанра и, особенно, тем, что описанные в романе параллельные вселенные не имеют никакого отношения к нашей реальности, автор вольно поступил с некоторыми фактами истории джинсов в СССР…
Глава седьмая, в которой главный герой продолжает лечить, калечить и учить
КТО Я? ГДЕ Я? И НАКОНЕЦ КОГДА Я? НЕТ, КАК МЕНЯ ЗОВУТ, Я ЕЩЁПОМНЮ, МОЁ ИМЯ — НИКОЛАЙ, ВПРОЧЕМ, НУ ЧТО Я ЭТО ГОВОРЮ, МЕНЯ ЖЕ МАРКОМ ЗОВУТ! ИЛИ ВИТАЛИЕМ? МИХАИЛОМ? КАК ТАКОЕ ВОЗМОЖНО, РАЗВЕ МОЖЕТ БЫТЬ НЕСКОЛЬКО ИМЁН У ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА? А ЧЕЛОВЕК ЛИ Я ВООБЩЕ? НО ЕСЛИ Я НЕ ЧЕЛОВЕК, ТО КТО? ВОТ ЧТО ЗНАЧИТ ПРАВИЛЬНО ЗАДАТЬ ВОПРОС! ВО МНЕ СЕЙЧАС НЕСКОЛЬКО ПАРАЛЛЕЛЬНЫХ МЕНТАЛЬНЫХ ПОТОКОВ И ВСЕ ОНИ В КАКОМ-ТО ВОСТОРЖЕННОМ УПОЕНИИ КРИЧАТ, ЧТО МЫ — ОДНО ЦЕЛОЕ!
— Больной Шкворин Иван Ильич, возраст — семнадцать лет. Поступил восемь дней назад из токсикологического отделения, куда попал после, как там полагают, змеиного укуса, сильнейшей интоксикации и последующего анафилактического шока.
— Можно подумать, уважаемая Софья Борисовна, что ядовитые змеи в Западной Сибири попадаются на каждом шагу. Интересно, гадюка, полоз, или щитомордник? Хотя, полоз и щитомордник, вроде как южнее должны обитать, нет? Впрочем, это абсолютно неважно, поскольку я и так со всей определённостью могу заявить, что никаким змеиным укусом здесь, пардон, даже и не пахнет. Анафилактический шок? Да! Токсическая кома? Тоже, знаете ли, да! Но вот вопрос, что вызвало такой сильнейший анафилактический шок?
— В его анамнезе, Натан Моисеевич, отмечены похожие на укусы множественные мелкие нарушение анатомической целостности кожных тканей на внутренней поверхности обеих ладоней, зарегистрированные прибывшим по вызову дежурным врачом «скорой помощи» при первичном осмотре. Однако, на следующее утро врачи токсикологического отделения не подтвердили наличия этих нарушений, о чём и сделали соответствующую запись.
— А я, разлюбезная Софья Борисовна, всегда говорил, говорю и буду говорить, что наши врачи, дежурящие на станции скорой помощи давно уже, пардон, мышей не ловят и что хорошо умеют делать, так это только петь и пить! Или наоборот, сначала пить, а потом уже только петь. Как один их лысый, но усатый коллега из Ленинграда. Впрочем, это тоже не имеет значения, потому как гадюка в Академгородке — это уже нонсенс какой-то, нет? Где вы такое ещё видали, чтобы гадюка многократно на людей бросалась, словно какая собака бешенная? Множественные укусы, ха! Её что, науськивали на молодого человека?
— Скажете тоже, науськивали, Натан Моисеевич! Больной ведь во время предполагаемого укуса находился в гостях у нашей Ульяны Васильевны из педиатрического отделения. Да-да, у той самой, у которой дочь непонятным образом от острого лейкоза излечилась…
— Хм, а и впрямь, как-то не очень понятно, милейшая Софья Борисовна. У нас ведь от чего лечатся, тем и калечатся! Да шучу я, голубушка! Никуда не денешься, профессиональная деформация, так сказать. Подождите, наш больной очнулся! Или, по крайней мере, он, заметьте, без нашей просьбы открыл глаза, а это уже даёт ему целых четыре балла по шкале комы Глазго. А потому, попробуйте-ка освободить его от вентиляционной маски под мою ответственность. Тэк-с, прекрасно, больной, а теперь, если вы меня слышите и понимаете, то попробуйте-ка трижды подмигнуть мне каким-нибудь своим глазом!