Это я не к тому, чтобы ее обидеть, просто констатирую факт. Неразвитая была девушка. С интеллектом ноль целых пять десятых.
И вот сидит она рядом со мной и плачет-рыдает.
— Ну и что ты хочешь?
— Чтобы все стало хорошо.
— Где?
— Как где? В училище.
Честно говоря, не люблю я решать пэтэушно-жэковские проблемы, безнадежное это дело, все равно что штопать рассыпающийся по швам кафтан. Тришкин кафтан. В одном месте залатаешь — в другом трещит. Лучше сразу костюм менять.
— Слушай, а почему ты в институт не поступаешь?
— Я поступала. Но баллов не хватило.
— Сколько не хватило?
— Семнадцать.
Понятно.
— Но поступить-то хочешь?
— Хочу.
Это уже кое-что.
— Одного «хочу» мало будет.
— А что еще надо? Репетиторов нанять?
— Нет, репетиторов рано. Самой поработать надо. Сможешь два часа в день заниматься?
— Не знаю.
— А ты попробуй. Ну так, из спортивного интереса.
Попробовала. И смогла! По два часа в день, не считая выходных. Зубрила, конечно. Механически. Но экзамены сдать умудрилась.
Прибежала радостная.
— Я, — кричит, — поступила!
— Куда?
— В университет!
— И чему радуешься?
— Как чему? Я поступила в университет! Я! Поступила!..
— Ну я понял, понял. Сочувствую.
— Чему?
— Тому, что поступила. В местный университет. Кем ты будешь после того, как его закончишь? Максимум — рядовой училкой в средней школе с очень средней зарплатой. И надо тебе это?
— Но как же?.. Ведь я…
— Да, ты молодец. Но то, чего ты уже добилась, перестает быть значимым. Пока добиваешься — да, это цель. Потом — ничто. Потом надо искать новую цель. Например, почему бы тебе не поучиться в МГУ, МГИМО или ЛГУ?
— А что это?
— Это — новые возможности, новый социальный круг.
Молодец, поняла! И… стала учиться спустя рукава, на тройки. Совершенно сознательно, чтобы высвободить время для самоподготовки. Мы целую систему придумали, как сделать так, чтобы учиться на тройки, но при этом из института не вылететь.
Опять поступила!
Встречаю я ее уже в Москве — цветет и даже немножко пахнет.
— Ну как? — спрашиваю.
— Класс!
— Не жалеешь?
— Не-а.
— А может, зря не жалеешь?
— В каком смысле?
— В том, что поступила. Ведь есть еще Оксфорд, Кембридж, Сорбонна.
— Да?.. А ведь точно!
Уверен, что она будет учиться в Кембридже. Хотя не могла осилить учебу в ПТУ номер пять. Хотя бы потому будет, что не она первая, не она последняя. Встречал я наших — там, за рубежами нашей Родины.
Едем мы как-то по центру Брюсселя на велосипедах и чувствуем, не туда едем. Надо дорогу спрашивать. Выбрали из толпы пару молодых, хипповатых на вид бельгийцев. Подкатили.
— Bonjour. Est-ce que vous pouver dire… — спрашиваем на среднешкольном французском.
— Oui…
Обрадовались мы — ты глянь, понимают!
Значит, не такой уж плохой у нас французский. А мы думали… И дальше:
— Be… Me…
И так пять минут, пока один из бельгийцев на чистом русском, перемежаемом матом, не сказал:
— Достали эти янки вконец. Пошли, хватит с ними лясы точить.
Вот те раз!
— Так вы свои, что ли?
— Ну?
Точно свои. Один из Гомеля, другой из Воронежа. В местном университете учатся. В бельгийском местном.
— Нравится нам тут, — говорят. — Наверное, останемся жить. Или в Голландию подадимся.
И побежали в кафешку, где их приятели заждались — немцы, датчане и прочие шведы.
Ладно из Воронежа, в Берлине я встретился с казашкой из какого-то даже не города, а не отмеченного на картах аула! Она училась в Берлинском университете. Вторым заходом. То есть, закончив один факультет, перешла на другой — и по новой…
— А чего, здесь учиться выгодно. Льготы, подработки, и вообще — Европа. Этот курс закончу и на третий круг пойду.
Ну почему, почему они могут, а вы — нет?
Почему?..
Ну… это опять учеба, это неинтересно, это во как достало.
Хорошо, давайте не об учебе. Давайте о чем-нибудь более интересном, например, о личной жизни. Что для отвязной молодежи более актуально.
Итак, рассказ о девочке из глубинки, достигшей успехов в личной жизни.
Вернее, достигшей выдающихся успехов в личной жизни.
Жила-была в глубоко провинциальном городке Тамбове девочка. Совершенно никакая девочка, что называется — ни рожи, ни кожи. В школе училась на тройки, на танцы не бегала, с мальчиками дружбу не водила. Но была у этой девочки мечта. Непечатная. Покрутить любовь с… Челентано. С популярной в те времена звездой кино и эстрады. Равной, скажем, нынешнему Ди Каприо.
Нет, не сказка это и не притча, а самая настоящая быль. О которой в свое время не в одной газете писали.
Так вот, захотела девочка из Тамбова заполучить себе Челентано. Если здраво рассудить, то девочка — того, с ума съехала. Ладно бы наметила в жертвы солиста ансамбля «Ласковый май», Кобзона или Ансамбль песни и пляски Московского военного округа. Эти свои, эти хоть и призрачно, но достижимы. А те…
Немедленно звонить 03, вызывать псих-бригаду и туда ее, туда, в палату к Жанне д'Арк и Софье Ковалевской. Заодно там с Челентано встретится, который по коридору направо, где Наполеон раньше был. В психушке кто не встречается!
Так?
Нет, не так! Потому что та девочка не была сумасшедшей. И не была, в отличие от девяноста девяти и девяти десятых процента других девочек, беспочвенной мечтательницей. Реалистичная была девочка. Я бы даже сказал, приземленная. Не грезила она о своем кумире, не представляла, как однажды, случайно, она и он на коленях или она на его коленях, и цветы, и рядом девочки с открытыми ртами… Не нужен он был ей воображаемый. Натуральный нужен был, живой, вот здесь, рядом, щекой на подушке.
Во девка дает!
И что для этого нужно? Что сделать, чтобы он здесь оказался?
Как минимум — язык знать. Ну чтобы объяснить, что от него требуется, да и потом не молчать. Язык! Иностранный.
Села девочка за самоучители.