— Я в это не верю, — сказала я.
— Пока я не контролирую свою кровь, — сказал он, — моя магия скована.
— Масего мог бы найти способ, — сказала я.
— Он уже сделал это, — ответил он. — Это старый ритуал, который требует жертв и сделал бы меня полноценным фейри.
— Килиан, я бы положила половину Зимы на алтарь, если бы этот ритуал помог тебе, — честно сказала я.
— Но он потребовал бы людей в качестве стабилизирующего элемента, — тихо добавил он.
Моё сердце пропустило удар.
— Ты не можешь всерьёз рассматривать это, — сказала я.
— Всё это можно было бы сделать законно, — сказал он. — Раньше было дорого покупать заключенных, приговорённых к смертной казни, но теперь спрос уменьшился, и моих средств хватит.
— Дело не в законе, — прошипела я. — Речь идет о порядочности. Они люди, а не вещи.
Рыжий тихо хохотнул.
— Ты можешь забрать деушку из Кэллоу, — сказал он. — Но не Кэллоу из девушки.
— Ты дуни, — сказала я.
Так же хорош, как кэллоу, в глазах большинства жителей Пустоши.
— Они делают это различие, а не я, — сказал Килиан, его тон стал жёстче, когда он убрал руку. — Я праэс, Кэтрин. Для меня не большее преступление любить свой дом, чем для тебя свой.
— Дело не в том, откуда мы родом, — ошеломлённо ответила я. — Речь идёт о человеческих жертвоприношениях.
— И сколько из нас, твоих близких, умрёт, чтобы ты могла сделать из Кэллоу то, что хочешь? — устало спросил он. — Я не вижу большой разницы. По крайней мере, я бы использовал незнакомцев.
— Есть, — начал я, но остановилась, когда он положил руку мне на плечо.
— Я не хочу этой ссоры, Кэт, — сказал он. — Если бы я этого хотел, я бы затеял её сразу, когда впервые узнал обо всём. Я просто скажу вот что: если есть кто-то, кто способен понять, как ненавистно иметь ярмо на шее, так это ты. Как тяжело быть… меньше, чем ты мог бы быть.
— Есть линии, которые мы не можем пересечь, — сказала я.
— И сколько из них ты уже оставила позади? — тихо ответил он, поднимаясь на ноги.
У меня внутри всё сжалось.
— И это всё? — сказала я. — Вот так просто ты меня бросаешь?
Потому что я не буду потворствовать кровожадным людям, подавила продолжение я. Лицо Килиана было трудно прочесть в темноте, но радости на нём не было.
— Нет, — наконец сказал он. — Но мне нужно подумать. О том, на какие компромиссы я готов пойти, чтобы сделать тебя счастливой.
Он провел рукой по волосам.
— Отныне я буду спать в казарме, — сказал Килиан. — Береги себя, Кэтрин. Дальше будет только сложнее.
Я молча смотрела, как он уходит, и продолжала смотреть ещё долго после того, как он скрылся. В ночной тишине я посмотрела на луну и задалась вопросом, способна ли вообще ещё плакать.
Том III / 019: Приказ (и снова о)
«После восстания казните не только тех, кто восстал. Уберите и тех, кто остался без обязательств, ибо любая сила, не связанная с вами, представляет угрозу» — выдержка из личных дневников Императора Ужаса Второго Ужасного.
Врата открылись на площади Фэрфаксов.
Год назад она была заполнена людьми, съехавшимися со всего севера Кэллоу, чтобы увидеть, как Императрица награждает победителей восстания Льеса. Сейчас же? Ночь была пуста, хотя это было связано не только с временем суток, но и с недавними… неприятностями Лауэра. Я думала о том, чтобы попытаться открыть портал прямо в Белый Камень, так как он был намного ближе к дворцу, но решила этого не делать: даже после экспериментов с силой под руководством Масего мои попытки прокладывать путь в Творении были похожи на игру в кости. Поэтому я решила нацелиться в самое широкое место из известных мне в столице и ограничить риски.
Что касается времени, то мне было гораздо легче открывать врата после заката. Мой титул Зимы, вероятно, имел к этому какое-то отношение. Как я обнаружила, не только темнота влияла на жёсткий предел моей силы: я могла открывать портал лишь один раз в день, прежде чем моё тело начало бунтовать против количества силы фейри, текущей по моим венам. Толкать себя на второе открытие было довольно больно, поэтому я не пыталась сделать третье.
Замораживание большей части жидкости в моём теле вполне могло бы убить меня, если бы не целительная сила, которую я украла у героя, и Подмастерье, в панике оказавший немедленную помощь. Наступление рассвета, казалось, по какой-то непонятной причине стирает с лица земли колдовство фейри в моём теле, которое до сих пор было моей самой многообещающей способностью среди ограничений. Но, учитывая, насколько опасными оказались игры с этой силой, я была гораздо более склонна позволить Масего проводить вычисления в своей башне, чем самой пробовать более прямые экспериментальные методы. То, что я украла у Зимы, вынуждена признать, не было безграничным, но всё равно давало огромное преимущество перед всеми моими противниками.