Ни один господствующий класс, по крайней мере, до тех пор, пока не приходит время его заката, не был слоем чистых паразитов. Не составлял исключения и класс политаристов. Его представители были не менее необходимыми агентами производства, чем непосредственные созидатели материальных благ. Среди задач, которые ставились и решались классом политаристов, были и такие, которые отвечали интересам общества в целом, а не только правящей верхушки. При неополитаризме они должны были организовывать производство в масштабе всей страны. К числу таких задач, прежде всего, относится индустриализация. Поэтому она и была воспринята многими с энтузиазмом, тем более что массы связывали с ее завершением надежды на лучшую жизнь
Неополитаризм в СССР в короткие исторические сроки обеспечил индустриализацию страны, ликвидацию неграмотности, развитие образования и науки. Были времена, когда советская наука и техника вырывались вперед, оттесняя признанного лидера в этих областях — США. СССР был главной силой в коалиции держав, сокрушившей фашизм. Существование вначале одного лишь СССР, а затем и целой мировой системы неополитаризма способствовало значительному улучшению положения народных масс в государствах развитого капитализма и победе национально-освободительных движений народов колоний и зависимых стран.
Основой иллюзии существования в нашем обществе общенародной собственности было отсутствие персональной и групповой частной собственности на средства производства. Почвой, питавшей иллюзии народовластия и социализма, были такие бесспорные завоевания рабочего класса, как впервые в мире законодательно установленный вначале восьмичасовый, а затем и семичасовый рабочий день, отсутствие безработицы, развитая система социального обеспечения, бесплатное здравоохранение, бесплатное всеобщее образование, высокая социальная мобильность, включавшая достаточно легкое (особенно в первые годы после революции) социальное возвышение.
Вызов времени остался не отвеченным.
Но, не смотря на все свои очевидные преимущества, общество, построенное в СССР, социалистическим не было.
В Советском Союзе сложилось особая разновидность общества, господствующий способ производства которого был основан на эксплуатации человека человеком. То, что это общество было не социалистическим, т.е., высшим по сравнению с капиталистическим, доказывает факт все большего отставания СССР (после периода индустриализации и послевоенного восстановления) по темпам роста от развитых капиталистических стран. Марксизм определяет достижение человечеством новой стадии развития по появлению обществ, достигающих принципиально более высокого уровня производительности труда по сравнению с наиболее развитыми из прежних обществ. Например, рабовладельческое общество античной Греции достигло такого уровня развития производительных сил, что оказалось в состоянии не только поднять на невиданную дотоле высоту политику, науку и искусство, но и сокрушить в целой череде греко-персидских войн Персию - самое мощное государство того времени. А СССР этого добиться не смог, темпы его развития в лучшем случае были сопоставимы с темпами развития лидеров Запада (например, в США был свой период бурного экономического роста – 1940-1943 г.г., когда темпы роста ВВП зашкаливали за 18% в год с учетом инфляции, а ВНП СССР если и рос, то ненамного быстрее и лишь в лучшие годы сталинской индустриализации). А дальше стало хуже – СССР стал по темпам роста все больше отставать от Запада. Например, по такому важнейшему показателю, как темпы роста производства электроэнергии. СССР смог удвоить производство электроэнергии с 741 до 1545 млрд. квт-часов только за 15 лет (1970-1985), а США того же удвоения (от 759 до 1535 млрд.квт-час) смогли добиться всего за 10 лет (1960-1970).
Возможности политарной системы были крайне ограничены. Она не могла обеспечить интенсификацию производства, внедрение результатов научно-технической революции, хотя и обеспечила отдельные прорывы на этом направлении – в космосе и оборонной промышленности. Примерно с 50-х годов темпы экономического развития страны стали непрерывно уменьшаться, пока к 1985 г. не упали почти до нуля. Это свидетельствовало о том, что политарные производственные отношения превратились в тормоз на пути развития производительных сил.
Причиной этому было отсутствие действенного внутреннего стимула развития неополитарного общества, подобного стремлению к прибыли в обществе капиталистическом. Мотивация коллективных частных собственников была внеэкономической (об этом подробно в главе «Ты избрал – тебе судить!»). Она основывалась на страхе членов партгосаппарата быть оторванными от общеклассовой собственности, от «корыта», «вылететь» из обоймы собственников, что, как правило, проявлялось в достаточно трагичной форме. А отсюда и необходимость доказать свою пригодность корпорации – партгосаппарату. И сделать это можно способами не обязательно полезными производству – низкопоклонство, кумовство и пр.
Непрерывно нараставший груз проблем экономики и всего общества с явной необходимостью требовал ликвидации совершенно неэффективной политарной системы. И она с неизбежностью началась. Именно в этом заключалась объективная задача процесса, начальный этап (1985 — 1991) которого получил название перестройки. Возникла ситуация, из которой возможно было два выхода – либо превращение общеклассовой собственности политаристов в истинно общенародную, как этого чаяли простые люди, либо, превращение ее в персональную собственность членов класса политаристов.
Необходимостью была революция. Но под влиянием стран Запада и других обстоятельств вместо нее произошла контрреволюция.
Опять в кабалу!
Собственность у всех членов правящего класса была общая. Но одно дело общеклассовая собственность, а другое дело – персональная собственность. Блага от права распоряжаться первой политарист терял с выходом на пенсию, или если попадал в немилость у вышестоящих начальников. А вот персональную собственность он оставлял бы за собой в любом случае и мог передать ее своим детям. Имела место общая тенденция – все возрастающее желание политаристов отделить от общеклассовой собственности часть, превратив ее в свою персональную собственность.
Другая тенденция, имевшая место среди политаристов – как можно дольше оставаться на своем месте, в своем “удельном княжестве”. При Сталине бывало, что первые секретари регулярно менялись чуть ли не каждые два-три года. А после 20 съезда КПСС они становились практически пожизненными.
Эти объективные тенденции в среде политаристов совпали с кризисом неополитарной системы производства, все сильнее и сильнее отстававшей по темпам роста от развитых западных стран. В итоге в 1991 г. СССР был растащен по удельным республикам. На обломках политарного общества СССР возникло множество зависимых стран периферийного капитализма, а собственность была поделена между членами бывшего правящего класса и превратилась в обычную собственность класса капиталистов. В самом большом обрубке СССР, который получил название Российской Федерации, и других государствах, возникших на развалинах страны, начал формироваться капитализм. По такому же пути пошло развитие подавляющего числа неополитарных стран.
Под шум о демократии политаристы ликвидировали общеклассовую собственность и стали персональными собственниками. Среди них тоже была борьба – часть из них хотела сохранить политарные отношения, а другая часть – стихийно тянулась к персонализации собственности. Последние пересилили. Ельцин – прекрасный представитель этой группы. А, скажем, ГКЧП – это попытка сохранить старые порядки.
Собственность политарная исчезла, но на смену ей пришла своеобразная форма собственности. На Руси когда-то это называлось кормлениями. Выделяли человеку область, он там кормился, и, заодно, управлял. И пока его не снимали, он там был полным хозяином. Нынешние губернии – это ничто иное, как кормление.