Во-вторых, мы увидим, что беспомощны при насилии со стороны соседних государств и вторгнувшиеся войска могут нас уничтожить.
Мы не сможем передвигаться по своей стране, так как в разных местах действуют неясные нам правила поведения людей, нет единой денежной системы, даже правила дорожного движения везде разные, и поэтому мы гибнем на дорогах.
Если стихийное бедствие уничтожило жилье у соседей, им бы надо помочь, но мы не знаем, а окажут ли нам помощь, случись такое с нами. Мы видим, что беззащитны в одиночку, малыми силами. Причем мы все будем понимать: нас так много, что если действовать вместе, то не будут страшны ни уголовники, ни внешние враги, ни любые стихийные бедствия.
Делом государства, служащего всему обществу, должна являться организация граждан для их же защиты в случаях, когда мы в одиночку или отдельными коллективами не можем себя защитить. У государства нет другой более полезной для народа цели. Не защита граждан как таковая, а именно организация защиты. Никакое государство своих граждан не защитит, защищают себя сами граждане. Как мы будем это делать: прямо или нанимая специалистов на свои деньги – это другой вопрос, но защищаться мы будем сами. Но без организационных действий государства коллективная самозащита граждан невозможна.
В-третьих, виды защиты, которые граждане хотят себе обеспечить, должны быть уточнены в договоре между ними самими, поскольку в этом плане все государства разные: граждане одного могут поручить своему государству организовать защиту права на труд, а другого гордиться тем, что они принципиально не защищают это право.
Называть подобное учреждение государством будет не совсем правильным, потому что у него будет совершенно иная природа. Исторически государство – это именно аппарат принуждения, изъятия прибавочного продукта. И классики марксизма, когда писали о неизбежном отмирании государства, имели в виду этот аппарат насилия, предназначенный для изъятия прибавочного продукта. Но не аппарат насилия, необходимый для организации всех на защиту от опасностей. А учреждения, имеющие целью защиту всего народа от разных опасностей, защиту общественных интересов, они предпочитали называть другим термином. Коммуна, к примеру. Не поступить ли и нам подобным образом? Назвать нашу достижимую мечту царством, к примеру? Или Отечеством? А стоит ли? Пусть по-прежнему называется государством. В языке слова нередко утрачивают свой первоначальный смысл. Кому сейчас в голову может прийти, что вежливое слово «спасибо» произошло от «Спаси, Боже»?
Существует мнение, что государство в принципе не может и не должно защищать интересы всего народа. Мнение это основывается на признании за государством его изначальной сущности – эксплуататорской. Что у людей, составляющих государство, не может быть общих интересов, которые государство должно защищать.
«… я различаю в народе большие группы людей, чьи интересы не просто разные, а прямо-таки противоположные. Часть народа желает неограниченной свободы капиталистического предпринимательства, исповедует либеральные ценности, поклоняется доллару, уверена, что, где хорошо, там и родина. Другая часть так же ничего против частного предпринимательства не имеет, но капиталистический беспредел желает унять с помощью государственного контроля. Третьи выступают за "трудовую собственность" без капиталистов, но с рынком, деньгами и товарным производством в руках частника.
Никакой государственный аппарат не может угодить одновременно всему народу, всем его классам и прослойкам. Интересы различных частей народа диаметрально противоположны.
Я разделяю принцип ответственности революционной власти перед революционной частью народа. Мне плевать на интересы контрреволюционной сволочи.…». [И. Губкин,«Цель АВН – идея фикс»«Дуэль»№ 41 (132), 12.10.99, http://www.duel.ru/199941/?41_5_1, «Референдум под рачий свист», «Дуэль» № 24 (321), 17.06.03, http://www.duel.ru/200324/?24_5_1 ]
В этой главе мы не станем рассматривать, как можно поддержать баланс интересов различных частей народа, надо ли это делать вообще. Об этом позже, в части II «Ты избрал – тебе судить!».
Сейчас мы сформулируем главный вопрос: можем ли мы (народ России) потребовать, чтобы имеющееся у нас в наличии государство, независимо от того, для какой цели оно создавалось, и от того, что оно представляет собой сейчас, обеспечило нам защиту от ухудшения жизни?
С позиций необходимости построения справедливого общественного устройства, свободного от эксплуатации человека, несомненно. Что необычного или противоестественного есть в желании народа направить усилия государства себе во благо?
Другое дело, что созревшие в общественном сознании изменения могут сковываться старыми формами, содержащимися в правовых отношениях. Запрещает ли законодательство «демократической» России поставить вопрос о службе государства не классу эксплуататоров, а всему обществу, всему народу?
Глава 5. Кому инструментом пользоваться?
Из Конституции
Россия относится к числу демократических государств, а это значит, что народ является в стране хозяином – сувереном. Работники государственных органов – исполнительных, законодательных, судебных – нанятые на службу вассалы. Обычно это всем понятно и всеми декларируется, но в жизни быстро забывается, и хозяином государства чувствует себя государственная бюрократия, а к народу у нее такое отношение, как будто она его едва терпит, да и то только потому, что тот платит налоги. Как считает, например, глава администрации Президента, экс-губернатор Тюменской области, профессиональный чиновник Сергей Собянин:
«Если мы постоянно вырабатываем у человека такое требовательное отношение к государству и внушаем, что ему государство обязано, мы воспитаем этим некую инфантильность. Люди же живут не при коммунизме, не при социализме, и государство им уже ничего не обязано (выделено авт.). Оно обязано дать тот социальный минимум, который на сегодняшний день прописан законом. Все остальное человек должен сам зарабатывать: строить жилье, строить свою жизнь. А мы ему внушаем, что да, государство такое-сякое, оно тебе все обязано. Это очень опасно»... [«Эксперт – Урал», 21- 27 ноября 2005, №44 (214)].
Собянин выступает как типичный представитель своего класса – коллективного собственника и распорядителя общественного продукта. С их точки зрения, ничего зазорного в обособлении государства от граждан нет – мы сами по себе, вы сами по себе.
Но верховной властью в России обладает только народ, и обязаны ли ему чиновники или нет, решать тоже будет народ. Статьи 1 и 3 Конституции сообщают об этом:
Россия есть демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления.
Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ.
Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления.
Высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы.
Никто не может присваивать власть в Российской Федерации. Захват власти или присвоение властных полномочий преследуются по федеральному закону.
Дело в том, что современная Конституция составлена таким языком, что употребляемые в ней термины допускают неоднозначное толкование, что и является поводом для неадекватных заявлений чиновников. Причиной этому, отчасти, использование иноязычных слов. Что значит «демократическое»? Казалось бы, чего проще перевести его как народовластие, и в таком смысле и понимать. И делать из этого однозначные выводы. Но даже в словарях нет единого мнения. Вот как объяснял этот термин советский «Краткий словарь иностранных слов» [М., «Русский язык», 1979]:
Демократия [греч. dēmos народ + kratos власть]. 1. Народовластие, политический строй, при котором верховная власть принадлежит народу (выделено авт.)