В наступившей тишине Тиффани стало жутко: черное чрево шкафа уводило неизвестно куда, и воняло старой лавандой. Потом из тайных глубин донесся приглушенный голос герцога:
— Ты, что ли, колдун?
— Я не виноват! Я просто делал что велели. Они говорили, что Дюосса — скучный город. Его расшевелить надо. Я зла не хотел, — залепетали в глубинах зашкафного тайника дрожащим голосом.
Непонятно фыркнул Волпи-Медведь. Он первым выбрался из недр шкафа, принеся с собой вонь спертого воздуха и плохих свечей. Следом герцог вывел колдуна:
— Вот он — ужас Дюоссы. Ну и денек, прямо как на голову нам боги душевно наклали.
Колдуну оказалось двенадцать лет. Ну, это он сам говорил что двенадцать, по виду десять, да и то с натяжкой. Был он родом с какого-то Кирьяка, где числился в учениках у мага-отшельника. С учителем и старшими учениками приключилась неприятность — к ним наведались гости, чуть более ушлые в боевых заклятьях. Сопляку-колдунишке посчастливилось бежать, прихватив пару магических книг, что были потоньше да полегче. Постранствовал, натерпелся, пока нелегкая судьба его на случайный корабль не посадила, да у островов Мака на берег не сошвырнула. Ну, дальше нашел себя приют и кусок хлеба, бестолочь этакая. Читать заклятья он умел, а использовать их результат не очень-то выходило. Довольно опасный дурень-беспризорник в Дюоссу забрел.
— Свечи потушить, книги и зелья осторожно собрать и спрятать, поганое ведро вынести, — распорядился герцог. — Этого… крысеныша малоумного сажать в камеру Речной Ямы даже как-то стыдно. Запрем пока у меня в малом чулане, там только мука лежит, напакостить трудно. Если какие мороки из теста к нам заявятся, так кухня под боком, запечем на коржи. Остальных преступников в камеру Речной.
— Ваша Светлость, может, избежим широкой огласки, через задний двор их выведем? — предложил Олив Волпи.
— Благодарю за участие и тактичность, но какой смысл? — герцог тяжко вздохнул. — Это Дюосса, здесь слухи куда интереснее правды. Уж лучше ничего не скрывать. Возьму пример с вашей достойной невесты. Ну, немыслимый позор мне на старости лет. Куда тут денешься. А я от этой стервы озверевшей еще и дитя хотел. Лучше бы меня в Храме тем изваянием пришибло. Впрочем, не смею донимать жалобами, благородные лорды, дамы и господа. Благодарю за тактичность и сочувствие. Временный Дюосский трибунал завершил свою работу.
Домой возвращались в сложных чувствах: с одной стороны было очень хорошо, что все закончилось и в ближайшее время никакие мороки и иные магические неприятности городу не грозят. С другой… Видимо, вся Дюосса ждала ареста совершенно иного колдуна и иных заговорщиков.
— Нас всех сегодня слегка обплевали, — промолвил Медведь.
— Верно. Странное чувство разочарования. Герцог держится, но его порядком подкосило. Теперь мы поправки в портовое налогообложение наверняка пробьем, — без особой радости отметил Олив.
— Не в этом дело, — пробормотал Медведь.
— Дело в чувствах, — заявила Тифф. — Вы знаете, как я уважаю бухгалтерию, но если в нее замешать чувства — весь баланс отправится под хвост навам. Ваша бывшая герцогиня, конечно, отчаянная дура. Но и герцог… Я слегка знакома с уроженками Редро — это такие упорные девицы, к которым без большой любви лучше и близко не подходить. Страшные острова!
Заговорили о далеких островах, на сердце стало чуть легче. Тифф решила сразу после ужина схватить Медведя, затащить в спальню и хорошенько порадовать. Порадовать честно, искренне и с незамутненным удовольствием.
Но сначала пришлось рассказывать о произошедшем изнывающей от любопытства Аллиотейе. Подруга ахала:
— Так она и сказала⁈ Ужас какой! А герцог? Ох, Старая Речная Мама, мы тут сидим, переживаем, решили стирку устроить. Я Биа и Иветт белье вываривать учила. Но сердце неспокойно, все думаю, как у вас там? А тут еще негодная Блошка с Шилкой как с утра запропастились, так почти до темноты и пропадали.
— Ы-ых, — пояснила раба, с интересом слушавшая повествование о скандальных событиях.
— Вот! Заблудились они в скалах, нашли время. Здесь стирка, колдуна-дурачка ловят, а они заблуждаются. А если бы вообще пропали⁈
Дремлющая в клетке Шилка тяжко присвистнула, — вид у грызуна действительно был утомленный, валялась, раскинув обессиленные лапы, лентяйка пушистая.
Потом Тифф пошла в комнату Медведя и заставила увальня забыть о колдунах и всем грустном. Ну и сама забыла. Потом, правда, пришлось слегка вспомнить, поскольку Гелррурра кое-что хотела уточнить. Правда, уточняли о колдунах недолго, отвлеклись. Засыпая в жарко-холодных объятиях, Тифф подумала, что это глубоко неправильно, но в сущности верно: нарушать, но никого не обманывать. В законы и приличия ведь все обстоятельства жизни не втиснешь. Простит Старая Речная Мама. Вот только домой очень нужно. Кроме главной причины еще и здоровье требует: если этак ночи проводить — и без всякого кашля вконец обессилишь.