Осторожно расправляясь с косточками своей порции, Аллиотейя размышляла о кольце, блестевшим на пальце Себастио. Да, после долгих колебаний леди Нооби признала, что вправе хотя бы мысленно называть капитана по имени. В конце концов, они не первый день знакомы. Се-бас-ти-о Ли-но… что за напевное, поэтичное звучание…
Аллиотейе хотелось взять китару, тронуть струны…
…Поздно — он уходил, настало время менять вахтенного начальника на мостике…
Он ушел в тревожную темноту палубы, а Ал остались воспоминания о его улыбке, о густом росчерке локонов на лбу… и еще ей осталось грубоватое общество и обглоданные цыплячьи косточки на тарелке. Порции, кстати, могли бы быть и побольше…
Но что это за кольцо? Он носит его на руке как единственное украшение, с очевидной долей сентиментальности и того глубокого мужественного чувства, которое…
За стол явился господин Вьехо, помощнику капитана тут же подали ужин, и грубоватый мужлан принялся звенеть ножом и вилкой, разделывая аппетитную грудку. Как можно столь откровенно и грубо насыщаться⁈ Мог бы еще на вахте постоять, грубиян. Как ни странно, этот стук прибора порядком оживил вялую Тиффани, разговор немедля зашел о попутных сезонных ветрах и прочей никому не нужной ерунде. Аллиотейя не выдержала и пошла за китарой…
Палуба была пуста, носовой и кормовой огни «Повелителя приливов» скользили у горизонта среди тусклых звезд. Остальное небо занимали паруса, быстроходный корабль так стремился в ненужную и жуткую Дюоссу, а Ал страстно захотелось, чтобы клипер навечно завис в этой ночи. Она знала, что капитан видит ее с высоты своего мостика, видит, как она одиноко идет к каюте, как она легка и одинока. Только бы не споткнуться…
Когда Аллиотейя вернулась в кают-компанию, остатки ужина со стола уже исчезли, общество рассаживалось по игровым местам. Архитектор избрал своей позицией диван за спиной светловолосой красавицы, и вознамерился подавать оттуда бесценные советы. Ничего, сейчас Тифф прижмет эту пышногрудую мечту строителей. Конторщицы весьма унылые существа, пока в их головы не попадают цифры и расчеты. Пусть бы она эту куртизанку догола раздела! Хотя это, конечно, будет ужасающе неприлично.
Помощник капитана отправился спать, дремотно скрипели переборки каюты, Ал чуть слышно, чтобы не помешать негромкой беседе игроков, перебирала струны и нашептывала строфы северной саги. Мысли улетали к тьме над волнами и кольцу на мужском пальце, девушка пыталась представить счастливицу, надевшую украшение на перст истинного принца моря.
'Скажи мне, избранник сердца волны,
Отчего твои некогда алые щеки бледнее льда?' —
'О, да, я белее шелка савана,
Ведь ночью я встретил дочь мертвого короля'
'Так что же ответить горячей любови твоей,
Когда она дома спросит, что сталось с ее мечтой?'
'Скажи, что не в силах забыть я пухлость пятнистых губ,
принцессы, чью страсть разделил с прохладным песком…'
Сага была длинной, печальной и местами слегка непристойной. Тщательное описание ложа мертвой принцессы Ал опустила, как и появление второй дочери мертвого короля, с которой влюбленные отчего-то сочли возможным разделить ту ночь жуткой страсти. Принц моря описывался как отчаянный герой, хотя о его цвете волос и внешности почти ничего не говорилось. Аллиотейе почему-то казалось, что он синеглаз…
'Принцессы в объятьях его безобразно-прекрасны,
пленяли-пьянили страсть избранника волн,
Не разорвать железных объятий клещей и кусачек,
и блеска бесценных старинных браслетов со дна,
нет более выхода принцу волны.
Принцессы той тьмою бывали ужасны,
погоды прекрасны, а страсть ненасытна…
Сага своей невероятной таинственностью навевала сладкую грусть, Ал как живого видела капитана, в смысле принца моря и некую печальную красавицу.
Видимо, Аллиотейя стала напевать «Сагу о мертвом наследстве» чуть громче чем следовало, поскольку в одно из мгновений обнаружилось, что игроки прекратили игру и слушают загадочные строки. Леди Нооби немедленно сбилась с ноты, но присутствующие даже не улыбнулись. Разговор пошел о тайнах моря, под эти рассказы Тиффани сдала колоду для завершающей партии. Еще один вечер «Повелителя приливов» заканчивался…