Пауза.
А я – иду. Я продолжаю идти. Пора кормить обжору-кота. Пора переходить площадь. (собирается) Пора пробиваться на ту сторону. Молб! (неистово) Я просто проваливаюсь куда-то!
Второй громко чихает в мешке. Мерно шуршит метла.
Первый: Элен. Элен. Где ты была, Элен?
Старая женщина: Солб.
Первый: Это ты – не Элен?
Старая женщина: Молб.
Первый: Это не ты, Элен?
Старая женщина: Это я, не Элен. Это не я.
Первый: Где же ты, Элен?
Старая женщина: Я просто проваливаюсь куда-то.
Первый: Куда это ты проваливаешься? К чему эти проваливания?
Старая женщина: Я была в алмазных небесах. Я гуляла в застывшем лесу. Я видела душу подземелья. Я собирала цветы невозможности.
Пауза.
Первый: Я – голоден. Я – голоден!
Старая женщина: Ты – кот.
Первый: Ты принесла молока?
Старая женщина: Да, я принесла хлеба.
Первый: А масла?
Старая женщина: И молока.
Первый: А хлеба?
Старая женщина: И масла.
Первый: А воды? А огня? А света? А всего, что угодно? А чёрт знает чего?
Старая женщина: Да. Да. Да.
Первый: А соли? Ты обещала принести соль!
Старая женщина: Солб. (пауза) Ветер усиливается.
Первый: Нет никакого ветра.
Старая женщина: Нет, ветер усиливается.
Первый: Похоже, будет дождь.
Старая женщина: Дождь идёт постоянно.
Первый: Как его зовут?
Старая женщина: Не скажу.
Пауза.
Первый: Ты тридцать лет проходила на своих ногах.
Старая женщина: Расскажи что-нибудь.
Первый: Тебя интересует только это.
Старая женщина: Болб.
Первый: Искажённое страстью.
Старая женщина: Нигде-то я не была.
Первый: Что там слышно новенького?
Старая женщина: Я подкрадусь к тебе ночью.
Первый: Я уже рассказал тебе всё, что знаю.
Старая женщина: Я плохо знаю новую музыку.
Первый: Тридцать лет.
Старая женщина: Я видела боевик с философским подтекстом.
Первый: Фак ю.
Старая женщина: Я просто проваливаюсь куда-то. Я всегда проваливаюсь.
Первый: Любопытно.
Старая женщина: Я не хочу проваливаться. Я буду проваливаться. Как сладко проваливаться.
Первый: Забавно.
Старая женщина: Мне нравятся «Пинк Флойд» и «Джетро Талл».
Первый: У тебя только одно на уме.
Старая женщина: Банда саблезубых тигров. Лошадь с кинжалом в зубах.
Первый: Что там Сэр Френсис?
Старая женщина: Бумс.
Первый: Похоже на Сокурова.
Старая женщина: Его уже видели много раз.
Первый: Что делать, когда он придёт?
Старая женщина: Каждый должен решить это сам.
Первый: Что – решить?
Старая женщина: Что-то.
Первый: Пойми, в моём положении.
Старая женщина: Если он должен прийти, то он придёт. Сопротивляться этому – бессмысленно. Даже седой полковник – он воевал с белофиннами, освобождал Прагу, арестовывал Кальтенбруннера, выселял крымских татар, крутил роман с балериной, служил на Дальнем Востоке и лично допрашивал Буковского – но даже он ничего не смог сделать и упал с разорванной аортой в некошеную траву в половине девятого утра.
Пауза. Второй чем-то шуршит в мешке. Метла метёт.
Телефонный звонок. Первый не сразу берёт трубку.
Первый: Да. Я слушаю. Откуда? Из Небесной Канц... Да, просил. Точно ничего неизвестно? Ну что ж... (смеётся) не знаю даже. Может быть, будет? Прекрасно. Чудесно. А? Да, в общем-то, уже всё равно. Спасибо. Что? Что они просили узнать? Как тут обстоят дела? (пауза) А они, шефы эти ваши, не знают? Им бы и карты в руки. А, разладилась обратная связь... Ну, ясно. Я ещё тогда обратил внимание, что у вас хреново работает телефон. Что? Да, могу. Могу. Хотя сказать мне особенно нечего. Да и что тут может происходить? Я вот застрял... Да-да, по-прежнему. А вокруг – вокруг площадь. Асфальт растрескался и ни к чёрту не годится – ямы, выбоины и так далее. На театр лучше бы не смотреть вовсе – краска облупилась, штукатурка осыпается, похоже, скоро всё здание рухнет. На деревьях – пыль. Пыль! Из автобусов вываливаются вспотевшие туристы и глазеют на всё подряд. Вот так. Ну, а в целом – жизнь катится в обычном своем ритме... в обычном ритме, говорю. Ещё что? Ещё... А ещё по вечерам в окнах зажигается свет. Люди торопятся домой, хлопают двери парадных. Кто-то едет на лифте, а кто-то – если не слишком высоко и позволяет здоровье – идёт пешком. Люди заходят в свои квартиры, надевают домашние тапочки и кладут на место дверные ключи. Каждый из них всё знает в своей квартире – где лежат щётки, запасные тюбики с зубной пастой, старые газеты и чистые носки. Люди зажигают свет в ванной, моют руки и лицо, вытираются полотенцем и идут на кухню, ужинать. Они включают чайник, режут хлеб, достают из холодильника, что бог послал и начинают есть. Они – едят!