Я была довольна... Отворот - вообще штука хорошая. Но самое привлекательное в нём то, что он в отличие от того же приворота не должен быть специализирован для эффективности. И если госпожа Ольсон старалась сделать свои зелья и амулеты индивидуальными, то отвороты были универсальными, а при специализации теряли часть свойств.
Денег на пятнадцать артефактов мне не хватило бы ещё два дня назад. Но сегодняшнее паломничество девиц в магазинчик госпожи Ольсон не прошло даром, наверняка, на моём счету уже есть кругленькая сумма. А её должно хватить с лихвой на артефакты! Ещё и останется!
Поэтому спала я крепко, предвкушая разочарование незамужних барышень и ещё большую прибыль от госпожи Ольсон, соответственно. Почему-то кроме всего прочего мне приснились и чёрные глаза настырного лорда. Списав это на матушкины письма и известные фантазии всех девиц брачного возраста, спокойно проспала до самого утра.
Впрочем, утро не принесло успокоения в Номберстон.
Город снова гудел!
Модные лавки открылись задолго до рассвета и не прогадали! Старые шляпки, ленточки, перчатки и туфельки, не проданные в прошлый сезон даже со скидками, теперь расходились, как тёплые пирожки! Конфеты и пирожные скупались столь же массово, но с другими целями. Ведь все точно знают, как удобно подмешивать в шоколадно-вафельные изделия любовные зелья!
Я, стараясь обходить суету и главные улицы, переулками добралась до банка, где милый старичок в смешном котелке выдал мне выписку моего счёта... Туда перевели аванс за кураторство, а также госпожа Ольсон должна была с утра занести первую прибыль.
Заоблачная сумма из пяти цифр приятно грела душу и сердце.
Теперь я была даже рада приезду магов, на них, оказывается, можно неплохо зарабатывать! Главное, чтобы они об этом не узнали, а то о дружественном общении с куратором они вряд ли вспомнят.
- А вы можете перевести половину этой суммы на этот счёт? - протянула старичку письмо подруги.
- Конечно, вот заполните эти бумаги.
Уже через полчаса я весело устремилась на почту, забирать свою посылку. Настроение было стабильно хорошим, а люди вокруг улыбчивыми. Думаю, такими темпами, за лавку я с банком расплачусь уже к концу этого месяца. Главное не потратиться на ерунду и собрать полную сумму.
Вернувшись домой, переоделась в рабочую одежду и занялась пациентами.
Первой пришла вчерашняя девушка с переломом руки, требовала снять гипс, приводя убойные аргументы:
- Как я так выйду замуж?!
- А без руки оно сподручнее будет? - с искренним любопытством осведомилась.
- Меня бросит жених!
- Найдёшь другого... - хладнокровно.
- Да кого?!
- Да хоть господина Фойти! У него близорукость обоих глаз, он не только гипс не разглядит, он и тебя-то увидит с трудом! И то только у алтаря...
Девушка ушла задумчивой.
За ней пришёл Оливер, купил ту же мазь. Рубец на предплечье уже превратился в хорошо заживающий шрам. Оливер жаловался на Марту, на начальника гарнизона, ставшего рассеянным, и Томочку, не дающую ему ходить безнаказанно в публичный дом рядом с лечебницей.
Парня было жаль. Но не настолько, чтобы избавить его от проблем с начальством ценой занятий моих практикантов.
Заходил господин Фойти, просил капель для глаз. Так радовался, так радовался! Обниматься лез. Та девица со сломанной рукой явно к нему приходила.
За ним потянулись мамаши и папаши незамужних барышень. Головная боль стала самым популярным диагнозом и сегодня.
К вечеру я уже валилась с ног, а традиционную пачку маминых писем даже вскрывать не стала, наизусть зная, что там будет. Спать ложилась с опаской. Уже завтра приезжают боевые маги... И первое знакомство, и их размещение. В общем, я волновалась. Пришлось даже выпить чай с ромашкой, чтобы заснуть.
Следующим утром, сидя в кофейне напротив остановки дилижансов, я лениво потягивала какао. Письмо из гильдии уведомляло, что выпускной курс приедет до обеда, поэтому почти все улицы Номберстона резко опустели!
Госпожа Ольсон, нацепив на себя лоток с продукцией, стояла в тени деревьев и продавала просроченные зелья по двойной цене. Заметив меня утром, она махнула рукой и более ни на минуту не отвлекалась от своего дела.
Кроме госпожи Ольсон, в тени деревьев стояло человек пятьдесят молодых девушек, и все они изображали занятость: кто-то притащил мольберт, кто-то вышивал, изящно восседая на скамеечке, кто-то из особо эпатажных девиц умудрился даже напроситься к смотрителю парка в помощницы, и сейчас эти барышни ползали, подстригая газон и тихо ругаясь. Да, смотритель парка был мужиком с юмором.