Время близилось к ужину, но текло так неторопливо и медлительно, что я решилась на запретное! Письма матушки приходили пачками, их было столь много, что ими можно было растапливать камин и таким образом греться всю зиму... А я волевым усилием сдерживала любопытство, не вскрывая их. По опыту прошлых лет я знала: если угроза или попытка шантажа не прочитана, значит, её нет. Поэтому я отложила больше пяти десятков писем в стопку в прихожей и тренировала выдержку.
Вынуждена признать, что скука была для меня стимулом посильнее любопытства, потому я всё же решилась вскрыть последние из пришедших конвертов.
И тут же поняла, что сделала это зря. За мишурой просьб о возвращении и жалоб на здоровье матушка сообщала, что тот обед неизбежно ударил по моей репутации и, соответственно, репутации лорда Мелленберга.
Герцогиня оказалась не столь глухой, как надеялись мы и ещё половина домов Эльмира, а потому о том, что произошло на том самом обеде, сплетничали 'лучшие женщины города'. Матушку и раньше не любили во всех этих салонах за происхождение, а теперь известным образом сочувствовали и жалели. Что было оскорблением похуже, нежели те, коими не так давно сыпал лорд.
Хуже другое... Граф Мелленберг, отец этого невозможного лорда, оказывается, репутацией весьма дорожил. А как же? Дипломат, как никак. А потому сын его был в непростой ситуации. И, как полагается в историях подобного рода, единственным выходом была свадьба: наша общая или каждого по отдельности. Ещё нашу репутацию спас бы героический поступок не меньше чем защита короля ценой своей жизни. Но это было столь же маловероятно, сколь наша женитьба.
Ситуация была тупиковой, но я была далеко. И малодушно очень этому радовалась.
Однако, совесть всё же грызла... Ведь это я втянула лорда Мелленберга в пагубную для его репутации историю.
В общем, время до ужина я провела в размышлениях на тему, как не навредить ближнему ещё больше. Пришла к выводу, что стоит извиниться и хотя бы не дать местным барышням усугубить ситуацию.