Всё же вернись они не в полном составе в Академию, спрашивать будут с меня.
Ладно, план готов. Надо с чего-то начинать, пока в город не просочились слухи. До приезда магов неделя, до их отъезда - три. И при этом неизвестно, когда Номберстон содрогнётся, узнав эту новость. Может быть, времени уже не осталось?
Вздрогнув и передёрнувшись, поспешила переодеться в более закрытое платье, сменив легкомысленный образ на более деловой. Рукава три четверти, свободный крой, отсутствие вышивки и строгий тёмно-фиолетовый цвет - самое то, чтобы озаботиться финансами и выгодно продать информацию о боевиках, обеспечив тем самым себе стабильный доход на время их приезда.
Предстояло не мало потратиться на их нужды, так почему бы прежде на них же не заработать?
Исполнившись коварных замыслов, я решительно открыла успевшую запылиться карту города. В Номберстоне было три лавки, в которых можно было приобрести любовные зелья и прочую атрибутику. Знающие замужние и незамужние девушки городка уже протоптали туда широкую дорогу, я же до сегодняшнего дня как-то не интересовалась допингом в гонке за замужеством, благо я себя внешне вполне устраивала и жениха специально не искала.
Миловидная наружность досталась мне от матушки. Боюсь, мы бы обе не пережили пойди я в папочку. Ещё ни одну девушку не красили густые рыжие усы и крайняя близорукость. Матушка же, как и я, имела достаточно густые тёмно-каштановые волосы и пронзительные редкого оттенка янтарные глаза. Даже батюшка с его близорукостью сумел это разглядеть, собственно, с того момента судьба матушки уже была предопределена.
Но вернёмся к трём самым популярным в известных кругах лавкам Номберстона. Тщательно запомнив адреса, примерно проложила свой маршрут и отправилась поправлять свои финансовые дела.
Свою лавку я закрыла, повесив соответствующую табличку и письменно попросив зайти позже. И направила свои стопы к самой известной в Номберстоне продавщице счастья замужней жизни.
Её магазинчик располагался за чертой города, добавляя определённой таинственности. Хозяйка лавки была окутана загадкой, а истории о её любовных подвигах ходили самые что ни на есть постыдные. Говорят, ей даже какой-то граф делал предложение руки и сердца... Раз тридцать. Она, конечно, не согласилась.
Самое странное и оттого притягательное было во всех этих историях то, что владелица лавки была отнюдь не идеальна. Из всех её достоинств самой достойной была без всяких сомнений грудь, которой всегда было излишне тесно в вырезах и которая каждый раз исподволь намекала на многочисленное и прожорливое потомство, вскармливаемое чуть ли не до подросткового возраста.
На фоне груди терялась необъятная талия, маленькие жадные глазки и басовитый голосок. Да что там! На фоне груди терялась даже короткая бородка, коей госпожа Ольсон гордилась безмерно.
Отчасти именно внешность сделала дело госпожи Ольсон процветающим. Ну, и, конечно, тридцать предложений руки и сердца какого-то графа несомненно привлекали клиентов.
В общем, неудивительно, что мы с госпожой Ольсон сразу поладили. Я умела делать потрясающе эффективные лекарства против ЗППП*, а она умела потрясающе выгодно их продавать клиенткам, переборщившим с любовными зельями.
Вот и сейчас она встретила меня приветливо. Прижала к своей необъятной груди и, чуя запах прибыли, даже закрыла магазинчик, сразу предложив мне чаю. Вежливо, но решительно отказалась, подозревая, что в том неизбежно будут добавки.
- Гретти, ты сама как? - разговоры 'за жизнь' были типичным времяпрепровождением для госпожи Ольсон. Через них она выбивала скидки и заставляла скупать просроченное.
Чай мне всё равно заварили, демонстративно налив себе такого же. Я всё же не рисковала и пока просто помешивала его ложечкой. Госпожа Ольсон продолжала жаловаться:
- А у меня, как видишь, всё плохо, - она махнула рукой на стойку из красного дерева с изящными серебряными антикварными часами на ней, сделанными под старину, - в наше время одинокой женщине так нелегко вести дела, всякий обидеть норовит.
Скептически смерила взглядом пудовые кулаки госпожи Ольсон, та стеснительно призналась:
- Недавно вот, приставать начал один грузчик...
Мне стало жаль несчастного. Сомневаюсь, конечно, что от него хоть что-то осталось, но вспоминать иногда его храбрость было бы не лишним.
- Да что же это я о себе и о себе! - всплеснула руками женщина, задев аккуратно завитую бородку, - расскажи, как ты сама?