Госпожа профессор встретила его настороженным прищуром. Хотя, это лишь в первый момент. Потом студент Вичнюк, качнувшись за стол напротив, отделился от слепящего прямоугольника окна…
— Бог мой! Logicas ex inconveniens condita![11]
— И вам здравствуйте, госпожа Мефель, — совершенно искренне расплылся ей в улыбке Иван — наверное, впервые за все свои студенческие годы он, действительно, был рад видеть эту даму.
Дама же, ответными чувствами явно не воспылав, сцепила над столом длинные пальцы:
— Ну, чем вы меня не удивите, кроме своих новых «украшений»?
Иван подал куратору изрядно потертую папку. Госпожа Мефель ее брезгливо открыла и, подтянув двумя пальчиками верхний лист, погрузилась в чтение… Наш герой ей не мешал. Он наслаждался.
— Ага… Ага… Хм-м… Так-так. А это… Да нет… Хотя… — еще один взгляд с прищуром (будто синяки и ссадины студенческие считает). Потом вздох и… — Скажите мне правду, господин Вичнюк: вы дальше архива в Барщике выдвигались?
— Точно так, — предвкушая следующий вопрос, азартно замер Иван.
— Ага… Ага… А куда именно вы… выдвигались?
— Госпожа Мефель, вам большой привет от Примулы Брэмс со Скользкого пути, — не сдержался-таки, Иван. А то, что он сделал потом, поразило его же самого, в первую очередь. — И еще вот это, — легла на стол толстая книга в коричневых корочках, обрамленных в стертые золотые рамки.
Госпожа профессор в ответ явила чудеса анатомии, потому как до этого самого дня Иван очень сильно сомневался, что можно так увеличить собственные глаза (причем, без дамского декора):
— Это… они?
— Шедевральные братья Гримм, — не отрываясь от глаз дамы, кивнул студент. — Только, имейте в виду, на книге может быть знак сохранности.
— Да вы что, — каменным голосом произнесла Бонна Мефель. — Господин Вичнюк, вы, наверное, в этой поездке очень сильно пострадали?
— Госпожа профессор, если вы намекаете на возможные встряски мозга, то, да — не без них.
— Ага… В вашем отчете не хватает одной сказки. То есть, она там присутствует, но, лишь в очень приблизительном виде, — оторвалась, наконец, дама от книги. Студент в ответ скривился — вот делай после этого ей добро:
— Ну да. Так получилось. И что теперь? Вы мне практику не зачтете?
— Практику?.. Конечно, зачту, — отвернулась госпожа Мефель в окно. — А вы знаете, что вот в этой самой книге, что вы мне привезли, тоже есть сказка про лягушку? Точнее, про лягушонка. Самая первая из уникального цикла.
— Откуда мне это знать, если я исходным немецким не владею и вообще книгу не открывал? — праведно изумился студент.
— Это, конечно. Я вам сейчас ее перескажу, и будем считать — пятая сказка в вашем отчете тоже имеет место быть.
— Ну, хорошо, — сцепив собственные руки, приготовился к лекции наш герой. А что, у него другой выход есть?
— Сказка называется «Король-лягушонок». Хотя, есть и другие варианты заглавия, — вернувшись в аудиторию взглядом, встала госпожа профессор из-за стола…
Глава 9
«…На другое утро подъехала к дворцу карета. И стоял на запятках слуга королевича, а был то верный Генрих. Когда его хозяин был обращен в лягушонка, верный Генрих так горевал и печалился, что велел оковать себе сердце тремя железными обручами, чтоб не разорвалось оно от горя и печали. Усадил верный Генрих молодых в карету, а сам стал на запятках и радовался, что хозяин его избавился от злого заклятья. Вот проехали они часть дороги, вдруг королевич слышит — сзади что-то треснуло. Обернулся он и крикнул:
Вот опять и опять затрещало что-то в пути, королевич думал, что это треснула карета, но были то обручи, что слетели с сердца верного Генриха, потому что хозяин его избавился от злого заклятья и снова стал счастливым».
Солнце, залив собой выщербленную сотнями студенческих ног брусчатку, бликовало на узких окнах стоящего буквой «П» здания с площадью в центре. И еще щедро раскрасило бронзовую статую университетского отца-основателя, восседающего в раздумьях (надо ему это или нет?) во все оттенки красного. Один лишь орлиный алантский нос выделялся ослепительной желтизной. И еще бы не выделяться, когда об него вот уже лет триста перед каждым экзаменом «причащаются». Примета такая у студентов — на удачу обязательно потереть нос первому попавшемуся на пути памятнику. А вот те двое, что терпеливо сейчас стояли прямо у его основания… Уж не знаю, на удачу они были Ивану Вичнюку или, как обычно.