*****
Мистер Снейп окинул мрачным темным взглядом группу танцоров.
— Попрошу минуту вашего внимания, — негромко сказал он. Ученики перестали шаркать балетками и замерли, вытянувшись в струнку под угрюмым взглядом черных глаз.
— Должен сообщить вам, — начал он, стремительно расхаживая взад-вперед по залу, — что наш коллектив покинул мистер Малфой, прихватив с собой Грегори Гойла, — он посмотрел на встревоженные лица учеников: — Я думаю, вы понимаете, что это значит. И если я не намерен скорбеть в связи с уходом мистера Гойла, то не могу сказать того же о Малфое, — мистер Снейп задумчиво помолчал и совсем тихо добавил: — Он был одним из лучших.
Гарри нервно переступил с ноги на ногу.
— Вы знаете, что конкурсный фестиваль имеет большое значение для нашего коллектива, — продолжал хореограф. — Победа на фестивале даст нам возможность выйти на новый уровень и в какой-то степени определит будущее каждого из вас. Я попрошу каждого приложить максимальные усилия, чтобы одержать победу. Один человек — это еще не коллектив, и как бы я ни был огорчен отсутствием мистера Малфоя — это не причина опускать руки. Место мистера Малфоя займет… мистер Гарри Поттер, — сказал хореограф.
Гарри забыл, как дышать. Слова «Я не смогу» застряли у него в горле. Он молча смотрел на преподавателя, в волнении кусая губы.
— А теперь, — возвысил голос мистер Снейп, — я обращаюсь к вам не как к моим ученикам. Я обращаюсь к вам как к артистам. Танцы — это не спортивная дрессура. Есть нечто, что отличает вас от заводных кукол. Каждое движение артиста должно мотивироваться внутренним посылом, порывом души. Только ваше сердце способно наполнить смыслом движения тела, только ваши внутренние переживания превратят вас из кукол в талантливых исполнителей.
Ученики смотрели на хореографа во все глаза. Его обжигающий взгляд в сочетании с мягким голосом буквально магнетизировали всех и каждого.
— Танцы — это раскрытие движений души. Это бескорыстная любовь, которую вы отдаете зрителям. Не полюбив, нельзя отдать, — тихо сказал мистер Снейп и добавил: — Думайте об этом, когда будете танцевать. Итак, начинаем. Третья позиция, — он кивнул аккомпаниаторше, и по залу прокатились первые аккорды мелодии разминки.
Все подобрались и привычно приставили пятку правой ноги к середине стопы левой.
— Мисс Лавгуд, — привычно сварливым голосом сказал хореограф. — Пять позиций ног — это пять эмбрионов будущих движений, и если вы будете безответственно относиться к плоду, то и дети родятся больными уродами. Ваши прыжки и вращения оставляют желать лучшего, теперь понятно, почему.
Светловолосая девушка покраснела, поправила пятки и развернула плечи.
— И ещё, — мистер Снейп изящно махнул рукой, и миссис Макгонагалл заиграла тише, — я прошу вас вспомнить сюжет мюзикла «Милая Чарити». Вы забыли, что мы хотим сказать публике этим номером. Кто не видел мюзикл, настоятельно рекомендую посмотреть, — хореограф метнул взгляд в сторону Гарри. — Итак, молодая девушка всеми силами пытается найти настоящую любовь. Восторженная и неопытная, она в каждом проходимце видит свой идеал. И каждый раз ее подстерегает удар, — мистер Снейп сложил руки на груди и задумчиво посмотрел на Гарри. — История Чарити одновременно забавна и печальна, но более всего в ней импонирует то, что девушка не теряет надежду. До самого конца она верит в то, что где-то за поворотом ее ждет настоящая любовь, — он обвел взглядом задумавшихся танцоров. Далеко не юная миссис Макгонагалл давно перестала играть и мечтательно уставилась в партитуру, словно пытаясь среди россыпи нот на пожелтевших страницах отыскать романтическую мелодию любви.
— Итак, этим танцем мы хотим показать зрителям, что как бы ни жестоко обходилась с нами жизнь, мы никогда не должны терять надежду и идти вперед с высоко поднятой головой. Вам всё понятно?
— Да, мистер Снейп, — донеслись взволнованные голоса.
— Тогда начинаем, — тряхнул черной гривой волос хореограф.
Миссис Макгонагалл с удвоенной энергией ударила по клавишам многострадального рояля.
*****
Глава 14. Король Одиночества. Хиппи на теплоходе. Музыка дождя
Драко нервно оглянулся по сторонам — нет ли знакомых, и сунул в окошко киоска мелочь:
— Колу. Холодную, — буркнул он.
Сжимая в руке заветную банку, он уселся на длинной деревянной скамейке Кенсингтонского парка в тени душистых лиловых глициний. Драко отхлебнул глоток колы, наслаждаясь ощущением сладких пузырьков на языке, — отец запрещал покупать ему подобные напитки, особенно накануне серьезных концертов.