*****
— Моя ты пр-релесть, — прорычал низкий сексуальный голос на ухо Амбридж. Сильные мужские руки прижали ее согнутые в коленях ноги к бедрам.
— Точно хочешь? — от его шепота Амбридж вознеслась на небеса.
— Очень, — выдохнула она. — Я тебе нравлюсь? — пьяно прошептала она.
— М-брх, — ответил мужчина и ворвался в ее тело, как кулак кухарки, начиняющий тушку рождественского гуся.
— Не туда! — завопила Амбридж, трезвея от неожиданности.
— Поздно, — выдохнул ей в ухо злодей. — Расслабься.
*****
— Геллерт, ты хотел улизнуть в Лабиринт? — Дамблдор намотал на кулак седые патлы Гриндевальда. — И что ты там не видел? — зло спросил он.
— Да я… просто… заглянуть хотел… проверить, как там наши друзья.
— Сунешься в Лабиринт — убью, — сурово сказал Альбус. — Ты — мой, — он вонзился жестким поцелуем в бледные губы любовника.
— Бавова овавава, — пробормотал Гриндевальд.
— Что? — отстранился Альбус.
— Борода в рот попала, — жалобно вздохнул Геллерт.
— Мало попала, — пробурчал Дамблдор. — Ложись. Ты наказан.
С обреченным вздохом Гриндевальд распластался на постели. Дамблдор перехватил бороду поперек, размахнулся и изо всех сил хлестнул любовника бородой по голому заду. Вплетенные в волосы металлические шарики больно огрели ягодицы Геллерта, оставив на коже красные следы.
— Еще, Альбус, — блаженно прошептал Гриндевальд.
*****
Глава 17. “Упивающиеся Ритмом”. Зелёная молния несчастья
— И это все? — сквозь зубы произнес Люциус Малфой. Драко почувствовал в голосе отца скрытое раздражение.
— Да, — выплюнул Драко. — И вообще, я устал.
— Ты хочешь мне сказать, — постепенно закипая, начал Люциус, — что никаких новых движений, никаких интересных композиций Северус Снейп не собирается представлять на фестивале? — он вскочил, хлестнув себя по щеке стянутыми в хвост светлыми волосами. — Северус сам выстраивает композицию и рисунок танца, сам выдумывает всё, — начиная от сценария и кончая костюмами! Хочешь сказать, что это убожество, что ты мне сейчас показал, — и есть то, чем он хочет удивить жюри?
— Он сказал, что мы должны удивлять не техникой, а бескорыстной любовью к искусству и зрителям, — кисло сказал Драко, уже предчувствуя новую вспышку отца. Его ожидания оправдались в полной мере.
— Что за чушь! — мгновенно разъярился Малфой. — Ты лжешь! В тебе говорит никому не нужное благородство! Это похвальное качество, но не сейчас, когда мистер Риддл собрался спустить с меня три шкуры в случае поражения! Сегодня меня ждет тяжелый разговор, — мрачно прибавил он, сверля Драко угрюмым взглядом.
— Отец, не смотри так, будто я собрался тебя обвесить! У Северуса другая манера преподавания.
— Да какая к черту другая! Модерн-джаз — это тот же классический балет в союзе с джазовым танцем! Какой велосипед тут еще можно изобрести?
— Ты всегда не слышишь меня, когда я с тобой разговариваю! — вскипел Драко. — Ты сам спрашиваешь и сам же на вопросы отвечаешь, — он снял балетки и со злостью швырнул их под скамью.
— Извини, — поморщился Люциус. — Мне показалось, что в тебе говорит прежняя привязанность к Севу, и ты не хочешь выдавать его секретов, — он вперил в сына препарирующий взгляд холодных серых глаз.
— Нет, — Драко хмуро выдержал взгляд. — Ты же знаешь, у меня с ним всё кончено. Я показал тебе все движения, которые мы готовили. У Северуса другой подход к танцам, чем у тебя. Философский, — фыркнул он.
— Будем надеяться, среди членов жюри будет не слишком много философов, — в глазах Малфоя-старшего мелькнул и погас злорадный огонек. — Что ты пялишься в окно, Драко?
— Ничего, — буркнул юноша. — Я пойду?
В заднем кармане белых джинсов Люциуса мелодично звякнул мобильный.
— Да, мистер Риддл, я у себя, — торопливо сказал Малфой и повернулся к Драко: — Все, ты свободен. Беги к своему поэту, — с насмешкой добавил он. — Небось уже час под окном страдает.
Драко дернул ртом, собираясь что-то сказать, но сдержался. Он молча подобрал с пола балетки, забросил их в шкаф и отправился в душевую.
Через четверть часа он вышел из раздевалки, приглаживая ладонью мокрые волосы. Из танцевальной студии доносились приглушенные голоса.
Драко замедлил шаг.
— Мистер Риддл, поверьте, абсолютно тривиальные вращения, совершенно ничего нового ни по рисунку, ни по композиции. Стародавний архивный мюзикл, и где он его только откопал, — услышал Драко голос отца.