Гарри быстро облачился в черные бриджи, белую рубашку и жилет. Обмотав вокруг пояса алую атласную ленту, он остался собой доволен: из зеркала на него глядел молодой стройный итальянец, которому, судя по выражению лица, не страшен был даже бой с быком.
Дверь гримерки распахнулась, и в комнату ворвался мистер Снейп.
— Двадцать минут до звонка! «Тарантелла» — седьмым номером, а «Милая Чарити»… — он вдруг осекся и уставился на Гарри с совершенно непонятным выражением лица. — Э-э… «Милая Чарити» — тридцать пятым.
— Да мы тут скиснем к тридцать пятому номеру, — проворчал Рон.
— Не я пишу программу конкурса, мистер Уизли, — сказал хореограф, неотрывно глядя на Гарри. — Благодарите бога, в конкурсе более сотни номеров.
Гарри с тревогой всмотрелся в измученное лицо мистера Снейпа. Под его глазами лежали синеватые тени, и безжалостное неоновое освещение гримерки подчеркивало резкость морщин и болезненный цвет и без того бледного лица. Гарри в который раз пожалел о том, что уступил тогда Северусу, наотрез отказавшемуся ехать в больницу.
— Мистер Снейп, вы как с креста снятый, — подметила мисс Трелони и легонько икнула. — Давайте я вас подкрашу, — она потянулась к лицу хореографа дрожащей рукой с обсыпанной пудрой пуховкой.
— Благодарю покорно, — отшатнулся хореограф. Он осмотрел придирчивым взглядом танцоров: — Все на выход. Надо прогнать пару раз «Тарантеллу», — сказал он и прибавил: — мисс Паркинсон, вы конечно простите, но у вас левый глаз существенно больше, чем правый.
*****
— Где тебя носит, идиот! — накинулся на сына белый от бешенства Люциус Малфой. — Даже на конкурсе ты отцепиться не можешь от своего проклятого поэта! Я тебе сейчас такую поэзию устрою, — он замахнулся рукой и едва сдержался, чтобы не дать Драко затрещину: синяки на лице не вписывались в сценический имидж танцора хорнпайпа.
— Да я… — начал Драко.
— Да ты даже не переоделся! — Люциус швырнул в лицо сыну ирландский костюм: однотонный зеленый килт, белую рубашку и гольфы.
Драко быстро оделся и с ненавистью оглядел свое отражение: в глубине души он не переваривал ирландские танцы, которые грозили гротескным перекачиванием икроножных мышц. От нытья волынок ему каждый раз хотелось взвыть. Ирландский килт выглядел безобразней шотландского — он напоминал Драко старую юбку мисс Трелони. Но выбора не было, отец выяснил, что хорнпайп вновь входит в моду, и настоял на том, чтобы представить этот танец в номинации народных.
— Драко, будь другом, помоги, — запыхтел Винсент Крэбб: его килт никак не застегивался на поясе.
— Жри больше в «Макдональдсах», — Драко с трудом скрепил застежку на объемистой талии приятеля. — Каким мы номером?
— Девятым, — Крэбб втянул живот. — А «Судьба» — тринадцатым. Повезло, не устанем.
— Ну да, не устанем, — буркнул Драко. — И переодеться не успеем.
— Успеем, — спокойно сказал Гойл. — Помощников хватает, — он махнул рукой в сторону суетящихся костюмеров, гримеров и нанятых Люциусом ассистентов.
— Все в малый зал, прогонка номеров, — выкрикнул в рупор Малфой-старший: коллективу «Вол-де-Морт» повезло переодеваться в огромном театральном подвале, напоминающем бункер. Вместе с ними здесь находились еще по меньшей мере четыре группы танцующих рок-н-ролл.
Драко бросил досадливый взгляд в зеркало на свой килт и покорно направился за отцом.
До первого звонка оставалось двадцать минут.
*****
— Мы на месте, — сказал капитан Аберфорт, махнув рукой в сторону серой громады театра «Доминион».
— Ах, какая красота, — умилилась Амбридж, разглядывая громоздкий шедевр архитектуры двадцатых годов.
— Фредди Меркьюри, наш человек, — радостно сказал Гриндевальд, любуясь большой скульптурой знаменитости на портале здания.
— И здесь геи? Мне хватило мужского клуба, — разнервничался турист Айзекс. После оргий в Лабиринте ему всё еще было больно ходить. — Вы уверены, что это просто фестиваль?
— Вне всякого сомнения, — успокоил его Аберфорт. — Пройдите в билетную кассу, а ты, Альбус, иди со мной, буквально на пару слов.
Капитан увлек брата на скамью.
— Присядь, Альбус, я должен тебе кое-что сказать.
— Что еще? — кисло спросил Дамблдор, не ожидающий ничего хорошего от дорогого родственника.
— Есть веская причина, по которой мы здесь, — начал капитан. — Этот фестиваль — не просто очередной пункт в программе ваших развлечений. Здесь присутствуют люди, которых ты хорошо знаешь. И за многих из них ты несешь ответственность.
— Мне осточертели разговоры об ответственности, — поморщился Дамблдор. — Я жду не дождусь, когда все оставят нас с Геллертом в покое.