— Что ж это у нас получается? — задумчиво расчесывая пальцами седую бороду, сказал Макар Силантьевич. — Давай считать, Ванюша. Он вышел на три дня раньше нас. Так! К этому месту пришел на третьи сутки да отдыхал полдня. Мы сюда меньше как за двое суток прошли. Сколько у него в запасе осталось?
— Полтора дня, не меньше.
— Должны догнать. Ты, Ванюша, бери сахар в карман, соси его на ходу. Как бы не ослаб. Он шоколад жрет, а ты — сахар. Только бы нам хода не сбавлять.
Сделав «дневку» и, видимо, хорошенько отдохнув, неведомый человек пошел не спеша, сохраняя свои силы. Однако его дневные переходы были велики. Очевидно, на ночных привалах он отдыхал всего два-три часа.
Чтобы сократить свой путь, Макар Силантьевич уже не держался все время следа, а то и дело выбирал дорогу покороче. Он был уверен, что «дружок» не изменит своего направления, и как только потребуется, они без труда обнаружат его след.
Но идти становилось все трудней и трудней. Тетерева они съели за два дня, да дальше и нельзя было тянуть: мясо начало портиться. Оставались сухари и сахар, Лицо Ванюши потемнело, глаза ввалились, лихорадочно блестели. Он натер левую ногу и прихрамывал. У Макара Силантьевича начали болеть ноги в коленных суставах. Подымаясь на сопку, он все чаше останавливался, чтобы отдышаться. И все же они шли по двадцать часов в сутки, останавливаясь на ночлег только тогда, когда наступала полная темнота, и подымаясь на ранней зорьке.
…Убитого охотника-якута заметил Ванюша. Это случилось часов в десять утра, на пятый день их мучительного, упорного преследования, когда до железной дороги оставалось всего лишь 12–15 километров.
Тело якута было едва прикрыто ветками и листьями папоротника. Очевидно, убийца спешил и нервничал. Якут лежал, уткнувшись лицом в траву. Он был в легком меховом жилете. На спине у левой лопатки торчала рукоятка ножа. Макар Силантьевич поднял голову убитого, заглянул в лицо и узнал его.
— Иван Попов… — снимая шапку, тихо произнес старик. — Как же ты не остерегся, милый человек? Доверчивый был, людям верил…
— Он, видать, котомку снял, развязывал ее. Может, угостить чем хотел. А этот гад и ударил в спину, — сказал мальчик, показывая на лежавшую в траве развязанную котомку якута.
И Ванюша, и Макар Силантьевич не сомневались в том, что убил якута именно тот человек, которого они преследовали. Они не стали тщательно осматривать место преступления. Время было дорого, а главное для них было ясным: встретив якута и узнав, что железная дорога близка, бандит побоялся, как бы у охотника не возникли подозрения, и пустил в дело нож. А может быть, у него были какие-то и другие причины.
— Ну, внучонок, — сказал дед, одевая шапку, — дух с нас вон, а должны настичь. Прямо на полустанок пойдем.
Они прошли более километра и обнаружили след. Очевидно, простодушный якут перед смертью рассказал незнакомому, какого направления нужно держаться, чтобы выйти на полустанок.
— Деда, а когда он охотника ножом пырнул — спросил вдруг мальчик.
— Как когда? — рассеянно ответил Макар Силантьевич, занятый своими грустными мыслями об убитом якуте. — Сегодня утром, часа два назад.
— Вот не посмотрели мы хорошенько…
— Ты вперед смотри да язык прикуси. Может быть, он тут где недалече. Еще услышит голоса.
Но эти опасения оказались напрасными. След вел их к полустанку. Убийца не собирался устраивать засаду. Он, видимо, думал только об одном — скорее добраться до железной дороги.
Ванюша шагал вслед за дедушкой, стиснув зубы, чтобы не застонать. От усталости и недоедания у него кружилась голова, израненные ноги жгло огнем. Никогда не думал он, что сможет выдержать такую муку, и все же знал, что не отстанет от дедушки, дойдет до полустанка.
Сколько сопок осталось позади, сколько их еще до полустанка? Зачем об этом думать. Нужно идти, идти…
Словно во сне, услыхал мальчик близкий паровозный гудок, шум поезда. Он рванулся вперед, побежал, но Макар Силантьевич удержал его за руку.
— Упадешь, не встанешь, — сказал он, тяжело дыша.
…Дежурный по полустанку прохаживался по деревянному настилу перрона. Увидев знакомого, известного во всей округе охотника и мальчика — похудевших, изодранных, исцарапанных в кровь, — он понял, что в тайге случилось несчастье.
— Что там, Макар Силантьевич? — закричал дежурный, выбегая им навстречу.
— Человек… с ящиком… из тайги… был? — задыхаясь, произнес старик.