– Да.
– Но вряд ли себе представляешь, чего это будет стоить. Ты не ищешь легких путей. Почему именно опергруппа?
– Я твердо считаю, что только в ее составе могу реализовать свои способности.
– Может и так, – согласилась Рината Павловна. – Однако всем хорошо известно – роль оперативников в жизни Ордена весьма скромна. Боевые ситуации в их работе, скорее исключение, чем правило. В основном, нудные рутинные проверки. Ты наверняка мечтаешь о большем. Я ведь отлично вижу твою целеустремленность.
– Каждый мечтает о большем.
– Хочешь стать членом боевой дружины?
Лина сама не заметила, как заговорила помимо воли:
– Да. И я не вижу ничего плохого в таком желании.
– Ты видела фотографии в фойе. Очень многие из этих девушек были оттуда. Почти все они погибли, так и не дожив до зрелых лет.
– Я не боюсь смерти!
– Глупышка, да ты просто еще не знаешь жизни. Твои шансы попасть в боевую дружину, пренебрежительно малы. Такими как ты, там полы по вечерам подметают.
– Это моя жизнь и моя мечта! – чуть не выкрикнула Лина. – Почему все вокруг хотят мне помешать?!
– Ну что ты, не волнуйся так сильно, – успокаивающе протянула Рината Павловна. – Не надо так переживать. Просто мне страшно, что с тобой будет, когда сама поймешь – мечта недостижима. Такой удар ты воспримешь очень тяжело.
– Переживу!
– Ну что же, – вздохнула женщина. – Это действительно твоя жизнь.
Выдвинув ящик стола, она достала плотный коричневый конверт, принялась отдавать последние инструкции:
– Здесь документы. По ним, ты Ветрова Алина Игоревна, сотрудница федерального бюро охраны атомных объектов мирного назначения. Возраст двадцать один год, ты не намного младше. Таким образом, мы почти ничего не меняли в реальных данных. Паспорт, водительские права, пропуск, удостоверение, разрешение на ношение оружия. Вот.
Рината Павловна выложила рядом с пакетом зарядное устройство к телефону и кобуру с пистолетом:
– Патроны вполне обычные, стандартные, но оружием старайся не светить, в большом мире это не принято. Чем меньше ты привлекаешь к себе внимания, тем лучше. Авиабилет до Хабаровска, в аэропорт тебя привезут на машине, она уже заказана. Немного наличных денег, кредитная карточка, пользуйся ею свободно, только мерседес покупать не стоит. Мобильный телефон. Оплачивать разговоры не надо, это не твоя забота. На цифру «1» завязан диспетчер Восточно-российского региона, «2» – дежурный по Монастырю, в памяти много и других полезных номеров, но чтобы их увидеть – введи свой персональный код. По приезду можешь позвонить по номеру, завязанному на цифру ноль – это руководитель филиала – Панарин Игорь Владимирович. Все, можешь быть свободна, – почти сухо произнесла Рината Павловна и добавила. – Рекомендую принять перед дорогой душ, кто знает, когда им можно будет воспользоваться в следующий раз.
– Я могу идти?
– Да. И помни, даже в наших стенах никому нельзя верить, а за ними тем более. Рассчитывай только на себя.
Выйдя из канцелярии, Лина энергично потерла виски. В течение беседы у нее возникло стойкое, давящее ощущение. Она подозревала, что милейшая Буренка ее попросту наглым образом пыталась прозондировать и что-то внушить. Но девушка была начеку, она и без ее советов не отличалась излишней доверчивостью. Легкой трусцой забежав в фойе, она резко затормозила: в дверях на улицу стояла Кобра. Рослая инструкторша не видела девушку, она смотрела на улицу, где мимо здания пробегала спаренная колона младших учениц. Все были жестоко одеты в душный зимний камуфляж, на плечах расхлябанно болтались большие армейские автоматы. Задняя пара, наказанная за какие-либо незначительные проступки, пыхтела изо всех сил, стараясь не отставать. Они тащили ящик с патронами.
Проскочить незамеченной было невозможно, а показываться инструкторше на глаза чревато – у Лины до сих пор побаливала голень с их прошлой встречи. Кобра с удовольствием старалась завести со старшими воспитанницами задушевный разговор, чтобы в самый неожиданный момент нанести коварный удар. Она называла этот мерзкий садизм мероприятиями по сохранению бдительности. Иногда эта гестаповка приказывала какой-нибудь соплюхе из младших сунуть в чей-нибудь бок жало шокера, или сотворить другую подобную пакость. После ее мероприятий некоторые едва не оставались заиками и вздрагивали от собственной тени. Лина осторожно нащупала пистолетную рукоять, не видную под форменной курткой. Усмехнувшись, она подумала, что если пристрелит инструкторшу, то станет местной легендой. Возможно, ей даже ничего за это не будет. Кобру недолюбливали, и всегда можно сослаться на то, что она сама спровоцировала выстрел. Этому охотно поверят многие.
Как бы почувствовав, что дело пахнет керосином, Кобра упругим шагом последовала вслед за ушедшей группой. Лина, облегченно вздохнув, немедленно бросилась к жилому корпусу. Надо было успеть сдать постельное белье, помыться, собрать вещи. К полудню необходимо все закончить, времени осталось не так уж много.
Рината Павловна, коротко постучав, зашла в кабинет настоятельницы. Та, подняв голову от бумаг, откинулась на спинку стула, вытащила из-под столешницы пачку сигарет, ловким щелчком выбила парочку. Одну протянула начальнице канцелярии, вторую поднесла к настольной зажигалке. Обе женщины с удовольствием затянулись. Выпустив первый глоток дыма, настоятельница поинтересовалась:
– Ну и?
– Глуха и слепа.
– Плохо уговариваешь, Буренка. Теряешь форму – твое печенье еще декабристов помнит, девчонка наверняка все зубы переломала.
– Не нравится, устрой сюда штатного психолога, пусть старается.
– Нельзя.
– А что такого? Немного понатаскаем, зарплату предложим – как у министра нефтяной промышленности.
– У нас она сама быстренько с катушек съедет, даже недели не протянет.
– Тогда не лезь к моему печенью, Мюллер!
Затушив недобитую сигарету, настоятельница заявила:
– Готовь документы на отчисление Ветлугиной.
– А ее то за что?
– Потенциальная лесбиянка.
– Да у нас только Матвей не потенциальная лесбиянка! Что ты хотела от воспитанниц – их половое созревание проходит в этих стенах, среди подружек и сотрудниц. Бедняжек может возбудить один вид мумии фараона!
– Это их проблемы. Вся энергия должна идти на подготовку, если у кого-то гормоны прут не в ту сторону – ей здесь не место. У нас все-таки Монастырь, а не вертеп. Нечего позорить тех, чьи фото и портреты висят у нас в фойе.
– Ну, ты даешь, – усмехнулась Рината. – Скоро начнешь выражаться не хуже нашей Каркуши.
– Кто б мычал! – усмехнулась настоятельница. – Ладно, вернемся к нашим баранам. Как тебе общее впечатление?
– Сыровата!
– Что ты хотела? Девятнадцать лет. Детство в заднице гуляет. Меня больше интересует эмоциональная сфера, а именно – не сбрендит ли она вконец?
– Практически все наши выпускницы эмоционально неустойчивы в большей или меньшей степени. Процент самоубийств и случаев немотивированной агрессии просто невероятен. Мы с детских лет калечим их души, но, одновременно, не даем загрубеть окончательно. Результаты налицо.
– Ты можешь предложить другую методику обучения? Наши малютки готовы зубами грызть танковую броню, если это потребуется для выполнения приказа. На Гавайях бывшая воспитанница недавно всмятку отметелила четырех доблестных морских пехотинцев как грудных младенцев!
– Да знаю! Эти герои, кстати, на нее заявление в полицию написали. Не постыдились.