— Хотите сказать, имеет место личная неприязнь? — слегка улыбнулся Лоран в чашку с кофе. — Вы, конечно, умеете быть потрясающе раздражающей…
— Спасибо, — с достоинством кивнула она. Под темными ресницами блестели шаловливые огоньки, выдававшие, что раздражала она кого бы то ни было исключительно намеренно.
Лоран отставил чашку, борясь со вспышкой мимолетного очарования этой нахалкой. Вседозволенность, красота и бесстыжесть сделали из нее потрясающе притягательную ведьму. В прямом и переносном смысле. Кажется, он вполне понимал Венсенна, который увлекся ею больше, чем позволяют себе темные маги, особенно с силой инкуба. Блистательный Адонис пошел на откровенное унижение, заявившись на праздник, чтобы удержать ее и даже защитить.
— Ваш отец упоминал, что Венсенн Седум помолвлен с Амаль Софор, — почти не сосредоточившись на этой мысли, вслух подумал Лоран. Его больше занимало, как она мягко потянулась за чаем и уютно вернулась с тяжелой чашкой в кресло.
— Как и мы. Были. Это тоже формальность, навязанная родителями. И они тоже слишком разные, чтобы… Я не хочу об этом говорить.
Не хотел и он. Тем более, что каждый день находилось что-то новое и новое, говорившее, что не такие уж они и разные. Датур легким пассом вызвал на ладони часовую сферу. Адалин тихо, будто еще немного сонно, сидела в кресле, кончиком пальца поглаживая край чашки. Она смотрела в окно, на туманную дымку мороси, зависшую над парком. Лоран вздохнул и приглашающе качнул ладонью в сторону развезшегося телепорта на полу.
— Не смею больше задерживать вас.
Девушка улыбнулась, отставила чашку обратно на блюдце и изящно поднялась. Затем подошла к его креслу и шутливо чмокнула его в щеку, скорее по-привычке, чем всерьез, поддразнив:
— Лорду Солану — мое глубочайшее почтение.
Когда она перешла в свою комнату, он покачал головой и бессильно закрыл глаза. Кофе, повинуясь мысленному приказу, наполнил чашку заново, вровень с тонкими краями. Его горечь лишь слегка помогала сосредоточиться на предстоящем разговоре, потому что Адалин Солан, оказывается, не было равных в том, чтобы сбить с толку.
— Я надеюсь, у вас была действительно веская причина, чтобы вызывать меня сюда. Снова. — Недовольство в голосе Дамьена Солана могло бы поколебать кого угодно, но Лоран только равнодушно поднял глаза от бумаг, взметнувшихся от сквозняка, на распахнувшуюся дверь.
Отец Адалин захлопнул ее магией так же резко, как и раскрыл. В каждом движении сквозила властность. Пожалуй, окажись на месте демонолога его дочь, обрушился бы на нее.
Лоран положил агатовую ручку на стол и поднялся. Положение позволяло ему встретить Солана сидя, но банальная вежливость еще никому не повредила, тем более, с взбешенным судебным лордом. Поэтому он учтиво кивнул и вышел из-за стола.
— Причина, думаю, вам уже известна, и только вам решать, насколько она веская.
Желваки на суровом, жестоком лице Дамьена дернулись, и он непроизвольно сжал кулак, стоя перед креслом. Более чем красноречивый ответ, каковой он считает причину. Лоран прошел к узкому черному шкафчику слева от рабочего стола. Там за хрустальной створкой стоял графин из обсидиана и тонкие точеные стаканы.
— Могу я предложить вам нечто крепкое и обладающее такой же выдержкой, как вы, когда речь заходит о леди Адалин?
Холодная острота, спрятанная в ровном благородном тоне, слегка остудила Солана. Он тоже вспомнил о приличиях и опустился в кресло. Лоран разлил коньяк и передал ему один стакан. Маг не отказался, но, не сделав глотка, просто держал напиток в руках. Демонолог вернулся за стол и тоже отставил стакан на бумаги, не проявляя к нему интереса. В кабинете повисло напряжение, как перед поединком.
— Вы написали, что Адалин снова была замешана в каких-то неприятностях.
Резкий и полувопросительный тон заставил Датура чуть приподнять бровь.
— Я написал, что на нее было совершено очередное покушение. Теперь мы можем говорить об этом абсолютно точно. Кто-то даже использовал артефакт, чтобы пробить защиту Академии и добраться до нее.
— Артефакт?
— Да, Глаз Аркала. Один из утерянных артефактов моей семьи. Так что, я знаю, на что он способен, и леди Адалин, при всей ее подготовке, нечего противопоставить тем, кто им владеет.
Солан горько усмехнулся и все-таки пригубил терпкий напиток.
— Вы клоните к тому, чтобы я вернул ей покровительство?
— Это было бы разумно, на мой взгляд. При данных обстоятельствах.
— При данных обстоятельствах, — выплюнул Солан, его глаза потемнели. Он замолчал, сдерживая новую вспышку гнева, а затем шипяще заговорил: — После того, что она натворила, я и так был слишком мягок. Она — позор фамилии Солан. Быть частью семьи — привилегия, за которую мы платим, исполняя свой долг. И она от своего отказалась, впутавшись в интриги, в которых не смыслит ровным счетом ничего! Снюхаться с Седумом и польститься на его ложь, как последняя… Я бы лишил ее даже своего имени, если бы это не отразилось на моей репутации в Палате.