Наталья попросила разрешения попить газировки из стоящей у меня на столе бутылки ессентуков и, выпив полстакана, продолжила:
– Ладно, думаю себе, пусть немного развеется, отойдет, подумает – время еще есть. Но вот еще две недели прошло, потом еще какое-то время, и все сроки поджимают уже, а она все не думала об аборте. А потом и совсем уже поздно стало. И тогда я решила вызвать искусственные роды, когда плоду месяцев семь исполнится, все равно шансов остаться в живых у него мало будет. Конечно, дочь против была, сила ее сопротивления этому оказалась столь велика, что никакие мои чары, никакая оморочь не помогали сломить ее волю. Обратилась я тогда к Максимову – ну, ты знаешь его, знаменитый наш экстрасенс, который в Америку уехал жить, – чтобы он с Иринкой поработал. Ну, пришел он под видом, будто там биополя ей выправляет, стал там перед ней руками свои выкрутасы делать, но та только дернулась за весь сеанс пару раз, да в туалет по-большому сбегала. Вот после этого я и обратилась к тебе – у тебя сила большая. Что касается вчерашнего дня…
Наталья погрузила взгляд куда-то внутрь себя, и расширившиеся ее зрачки наполнились печальной чернотой.
– Я вчера все приготовила как надо. Постель приготовила для Иринки, ну там клеенку под простынь положила, в ванну горячей воды налила, чаю ей дала выпить с дурманом. Она выпила, впала в столбняк, я ее раздела, на кровать положила. А сама все на часы поглядываю – время уж потихоньку подходит. Вот уже без пяти одиннадцать. Я вся в ожидании напряглась.
Вот одиннадцать наступило, вот пять минут двенадцатого, вот семь… Время как клей тянулось, такое же липкое и тягучее. А я все на Иринку смотрю, а та ничего – спит себе как сурок. Но вот вдруг дернулась, застонала, изогнулась дугой и тужиться стала, глаза открыла, нагой себя увидела, не понимает ничегошеньки – в голове-то дурман так и оставался. Заорала истошно, судорогами пошла вся. Ну а я, конечно, обрадовалась, приготовилась ей помочь.
В этот момент вдруг лампочка в абажуре разорвалась, темнота кромешная наступила. И вот в этой-то темени вижу я, как серебряное облачко, размером с мячик теннисный, от ее живота отделилось и метнулось в сторону, исчезло за стеной. И это было вовсе не видение, ты же знаешь, у меня астральное зрение хорошо развито, я все в реале видела! Я вся оцепенела, поняла, что что-то здесь идет не так, и решила прекратить все это. В потемках я метнулась к стене, где у нас висел большой медный крест, сорвала его и положила на живот доченьки моей. Уж как она стонала, как ее корежило! А потом вокруг нее защитный кокон поставила, чтобы оградить от твоего действа, на колени упала, руку к небу воздела, Господа молить стала о помощи.
Тут Иринка утихла, и в этот же момент над ней появился, весь как бы сотканный из тумана, крылатый ребенок с безволосой головкой и взрослым личиком, очень похожим на Семена, только почему-то с носом огромным, как клюв орлиный. И вот этот ребеночек скукожился опять до размеров теннисного мячика и Иринке в живот вошел. Она и затихла после этого, заснула мертвецким сном. А наутро Иринка встала как ни в чем не бывало, ничего не помнила. А я Господа нашего возблагодарила – избавил меня от греха. Я подумала, пусть живет малыш, наверное, это душа Семы вселилась в него, не хочет он расставаться с Иринкой моей и будет теперь с ней опять вместе, хоть не мужем, так сыном, – закончила свой рассказ Наталья и посмотрела на меня полным раскаяния взглядом.
Я же, в свою очередь, рассказал ей все, что произошло у меня дома.
– Ну и слава богу, что все так вышло! – резюмировала Наталья, и мы на этом расстались.
В тот же день в храм Александра Невского ходил каяться и я и пожертвовал храму десять тысяч рублей – это соответствовало тогда примерно полугодовой среднестатистической заработной плате в России.