«Похвальное предложение…» Директор кивнул.
«Но в данный момент у нас ограничены ресурсы. Мы не можем позволить себе столь пренебрежительно использовать воинов с тремя самоцветами. Продолжайте содействовать следователям».
«…Как скажите, сир». Лорин склонил голову.
«На этом всё. Всем следует вернуться к своему делу. Я прав?» Неожиданно директор обернулся к девушке в белом. Она помедлила, а затем пренебрежительно посмотрела на него и кивнула.
Артур вошёл в свою комнату. Лампа бросала на стены ровный свет. Окно было распахнуто, стояла прохлада летнего вечера. Юноша окно прикрыл, и звёзды снаружи, неясные в искажении барьера, стали казаться как будто размытыми на мутном стекле.
Маг посмотрел на них и повернулся.
Диана стояла у двери, глядела в никуда. У неё уже довольно давно держался пустующий взгляд, — когда уводили Эрина, девушка сперва старалась не смотреть на него, а потом не сдержалась и повернулась — но уже сам юноша её тогда проигнорировал. Артур примерно представлял, почему.
А девушка не представляла и ей было больно.
Юноша присел на кровать и снял ботинки, затем стянул тяжелый плащ.
«Поспим». Сказал он и забрался на верхнюю койку. Прилёг. Закрыл глаза. Некоторое время спустя снизу зазвучало копошение. Свет щелчком притих. Кровать затрещала и не очень плотный, прохладный матрас под белой простынёй прогнулся. Юноша открыл веки. На него смотрели тихие, большие и близкие глаза девушки. Сейчас она казалась совсем ребёнком.
«Можно?» Спросила она тихим и жалким голоском, потупив взор. Юноша кивнул — лицо его было во тьме — и подвинулся вбок, вылезая немного из компактного пододеяльника — для одеяла было слишком жарко — и прижимаясь рукой в прохладную стену. Девушка забралась к нему и устроилась у самого края. Потом неловко придвинулась — пространства было мало, повернуться всем телом было нельзя — и приобняла его за руку, вжимаясь в неё щекой.
Спустя какое-то время девушка сказала:
«Давно мы так вместе не спали».
Юноша едва заметно кивнул.
«Извини».
«Я не против».
«Мер… можешь сказать что-нибудь… что угодно?» Она вжалась крепче в его руку.
Артур посмотрел вверх и задумался, а затем вздохнул и медленно начал высказывать свою мысль:
«Я не верю в смерть. Есть… у всех есть определённая иллюзия, что жизнь — это как мгновение света среди двух краёв единой бездны. Я в это не верю».
«Мне всегда казалось, что если это действительно так, это ограничение. Я их ненавижу. Если жизнь и вправду просто вспышка в чёрном океане, то даже если будь она вечной, она всё ещё останется не более чем… „искрой в омуте неизвестного“. Я с этим не согласен. Смерти нет. Нет этого различия между бытием и отсутствием бытия».
«Даже… когда мы мертвы, это не значит, что ничего нет и что нас нет. Я думаю, тогда всё ещё может быть. Всегда есть возможность, шанс. Однажды в неумолимый момент я воскресну. Мир не ограничен даже воображением. У времени нет конца, а если и есть, у него может быть новое начало. Всегда есть возможность вернуться к жизни. Может быть случайно, может быть по умыслу».
«Через миллион лет, через тысячу, немедля. Пока есть время, а время… предположим оно есть пока существует возможность времени, как таковая, и пока есть мир, а мир будет до тех пор, пока мир возможен, а возможность всесильна, жизнь тоже возможна. Возрождение возможно».
Артур выговорился и когда замолчал, рядом уже гремел храп. Юноша покосился вбок. Девушка жалась ему в плечо, тёплое дыхание грело его правую руку — а левая уже привыкла к прохладной стене. Диана за день устала, с братом она чувствовала себя в безопасности и чувствовала своего брата в безопасности. Поэтому девушка уснула почти мгновенно. Юноша попытался вытянуть руку из её хвата, но Дианы сразу же крепко и отчаянно за неё схватилась. Тогда Артур вздохнул и расслабился.
Он посмотрел в лицо Дианы, очень близкое, и поправил несколько волос, который падали ей на губы.
Затем он взглянул вверх.
Его мысль, начатая ранее, продолжалась. Артур не боялся смерти, и поэтому никогда не чурался убивать, несмотря на свой сильный недостаток — его, почему-то, всегда беспокоило, что думают другие. В чужих мыслях маг видел целый мир, столь же важный, как и настоящий. Ему неприятна была чужая глупость, чужая слепота, чужая, неправильная грусть. Поэтому юноша всегда, когда убивал человека, убивать которого вынуждали обстоятельства, нежели желание, убивал ещё и всех, кто мог бы ему за это отомстить, но не только потому, что не желал возиться с местью, но и потому, что ему была неприятна их печаль.