Сильнее всего отличался тронный зал. В Векте он располагался высоко над землёй, он был чист и бел, в нём было много света. В столице всё было наоборот. Пристанище короля, тот самый трон, на который Артур садился во время своей коронации, был поставлен глубоко под землёй. Его ограждала стальная решётка.
Зал был широким и пустым. По краям тянулись тонкие полоски стражи. Всё здесь было мелким и нелепым. Артур заметил, например, что решётка была вделана в землю много позже, нежели сработано было прочее помещение. Она как бы и не умещалась в его изначальный план, она была жалкой.
Навещал юноша это место, как и всё прочее подземелье, редко, а вернее, вообще никогда. Оно было ему противно. Артура отвращала затхлость. Всё в этом зале было жалким и медленным. С вышины своего трона, на который вела лестница в несколько десятков ступеней, Артур видел, как два небольших человечка показались на входе в зал, и пошли, сгорбленные, медленным шагом. Но зал был такой просторный, что даже если бы они пошли быстро, они бы всё равно казались неподвижны. Пространство их сжимало и душило.
Желтоватая женщина с плотной, сухой кожей, натянутой на неё как на высушенное мясо, приклонилась Артуру и приклонила вместе с собою седого старика в обносках. Он опустился на землю как беспомощная кукла и неожиданно очень громко и пронзительно заныл. Его вой прерывался кашлем. Он как будто пытался побороть огромные просторы вокруг, но не мог. Старик держал свои колени и ревел, его тело хирело прямо на глазах. Женщина смутилась и побледнела. Ей было страшно поднять голову. А старик всё ныл и дёргал её за рваное платье.
“Успокой его и говори”. Сказал Артур.
Женщина сразу встала на ноги. Она обнимала старика, гладила, целовала его сморщенную макушку. Сам он поник и присел в её объятия, жалкий и уставший.
“Ваше Величество, вот. Вот оно…” Женщина одной рукой стянула мешочек у себя с пояса и положила его на пол. Артур махнул рукой. Стражник подобрал мешочек и принёс Артуру, взобравшись на высокую лестницу, которую венчал чёрный трон.
Артур осмотрел содержимое мешочка и кивнул.
“Ваше Величество, вот, вот… Мой сын, он съел эту гадость, мы голодали, он её съел… Я потом, потом я давала её птицам, ваше Величество, он передохли, они все передохли…” Говорила женщина, запинаясь о стук своего тревожного сердца.
Артур слушал её молча, неподвижно. Наконец женщина вытянула вперёд старика, и он встал у неё за спиной, опустив руки. Его старая голова приподнялась. Он щурился и пытался увидеть, что впереди своим притупившимся взглядом. Плотные морщины наваливались на его веки.
“Ваше Величество, вы воин самоцвета, я знаю, если не вы…”
“Я не могу ему помочь”. Сказал Артур, и женщина замолчала и медленно, очень медленно произнесла:
“Ваше Величество, ему, ему девять лет…” Старик приоткрыл рот. У него не было ни одного зуба.
“Уведите их”. Махнул рукой Артур, и пару с трудом увели. Женщина стояла на месте и не двигалась. Она держала своего сына за руку. Она казалась вкопанной. Её увели. Артур приказал её расспросить и найти проклятое дерево и все похожие. Их следовало выкорчевать и доставить в сокровищницу. Потом он распорядился наградить пару. Им выдали горстку золотых монет.
Когда всё было закончено, юноша немедленно оставил свой трон и спустился из огромного помещения.
Оно было ему отвратно.
*********
Вернувшись в покои, Артур первым делом прогнал Альфию. Нехотя она покинула его кровать и вышла. Не закрыла за собой дверь. Артур недовольно прищурился и захлопнул её сам, после чего некоторое время смотрел в спокойное небо. Он присел и достал из мешочка колючее семечко. Юноша снял с него игольчатую кожицу. Внутри семечко было похоже на семя каштана — окрасом оно напоминало почку. Артур скрестил ноги и сжал его у себя в кулаке. И медленно, медленно закрытое сердце внутри него забилось в невозможном ритме, словно кипячёное. Семечко бледнело, из него как будто выкачивали краски. Оно развалилось на слои кожицы, как розовый бутон.
Спустя много времени Артур открыл глаза. Перед ним тянулась его сидячая тень. Свет был желтым, из окна доносился холодный ветер. Юноша задумчиво всмотрелся в свою тень, и вдруг задался вопросом. А что собственное такое — Я?
Я — это индивид.
А что собственно такое — индивид? Возможно индивид — это тело, тело всегда сопровождает Я. Но тело всегда сопровождает тень. Разве не может Я на самом деле быть тенью? Нет, ведь тень — это безвольный раб. Получается, Я не может быть безвольным? Я обязано обладает волей? Возможно.