Второй слой был слоем законов мироздания. Всё материальное было их воплощением. Материальный слой можно себе представить как огромную, громоздкую и хаотичную массу, в то время как законы — это ветра, течения, или даже крепкие руки, которые придают ей порядок и лепят из неё осязаемый мир. Такой был официальный взгляд Белой Башни, но были и другие школы, и взгляды на сущее. Некоторые, например, заменяли законы, — потому что те, как они утверждали, были как будто слишком грубыми, как будто направленными некой волей — на концепты, или, выражаясь словом более древним, понятия.
Между законом и понятием была разница как между направленной силой и простым излучением. Концепты порождали материальный слой простым своим существованием, хоть может быть и наоборот. Некоторые утверждали, что это на самом деле материальный слой порождает понятия.
Манна была во всей этой системе своеобразным проводником. Она связывала слой понятий и слой материальный. Или наоборот, манна могла воздействовать на концепты, но существовала при этом на двух слоях одновременно. Теорий было множество.
В любом случае между магами и концептами была крепкая связь. Маги изучали концепты. Маги их познавали. Их пытались записывать, все до единого. Концепты были ядром, сердцем любой магии. Да, именно сердцем. Для того и нужны были ингредиенты. Физические или химические свойства их были не важны. Значения имела только высшая природа. Например, ингредиентом чтобы стать Тенью было любое живое существо, которое никогда не видело света, и которому больше сотни лет. Любое значит любое совершенно. Главное — это единственное свойство. Свойства, или же причастности концептам, были сравни ключу, который открывал их силу.
“Ясно?” Спросил Артур Альфию. Она уже некоторое время лежала на кровати с прямой спиной и, кажется, слушала его урок. На вопрос она кивнула сразу же, как будто заранее готовилась кивать.
Природа… противоприродной способности Семь заключалась, вероятно, именно в неком концепте. Если строить догадки, — Артур, в отличие от своего учителя, этого не любил, — можно предположить, что в ней, наверное, была трещина. Некий путь, через который просачивалась сила законов.
У Артура даже были догадки, где следует искать этот раскол. Наиближайшее к миру понятий — это разум. Он одновременно порождает понятия, — а может быть не пораждает, но познает, на этот счёт есть немало теорий, но опять же, познать можно лишь явное, и разум, ясное дело, познаёт концепты как таковые, а не через их причастность к миру материальному, миру явлений, а значит и находится едва ли не на одном с ними уровне — хотя также, как и всё вообще, он, разум, тоже подвержен воле законов. Можно сказать, разум балансирует на перепутье. Если трещина действительно где-то есть, она именно там. Или нет. Но Артур в любом случае предпочитал всегда идти по пути наименьшего сопротивления, по крайне мере пока нет причины с него сойти, а значит предпочитал проверять наиболее вероятные теории первыми.
“…” Юноша немного нахмурился. Ближайшая дорога в разум — это сон. Ему придётся спрашивать Марию. Это может быть опасно… Артур потёр брови.
“Зачем я тебе?” Неожиданно спросил голос, детский и немного грубый.
Юноша повернулся и увидел, что Альфия приподнялась. Она пристально смотрела на него своими карими глазами, как будто напрягаясь, и выглядела нервной, но больше уставшей.
“Эксперимент. В его рамках я учу тебя”. Ответил Артур смотря в ответ на неё прямым взглядом.
“Ясно”. Сказала она тихо, опускаясь на подушку. Её каштановые волосы, уже почти не золотистые, но ещё со светлым, медовым налётом распластались на мягкой белизне.
“Он тоже так сказал…”
Помолчала.
“Почему вы не можете оставить меня в покое?”
И спросила спокойным голосом.
Артур ответил:
“Не я убил того ребёнка. Как её звали…”
“Мани?” Вспомнила Альфия и смутилась. Её апатия на секунду притупилась.
“Не я сделал тебя рабом, не я вживил в тебя паразита…” Холодно говорил юноша.
“Чего ты хочешь? Чтобы весь мир оставил тебя в покое? Тогда умри, хотя я считаю даже смерть невозможна и не может быть избавлением. Можешь и дальше страдать, а можешь попытаться достичь свободы”.
“Мир — это ловушка, это клетка для воли”.
“Только ребёнок будет жаловать и ничего не делать”.
“Я и есть ребёнок…” Сказала Альфия горько.
“Это твоя проблема”.
“…”
Альфия вздохнула. Мысли теперь роились у неё в голове. Вялые мысли в уставшей голове, как мухи в меду. Кажется, она только что осознала нечто. Не целиком, только немного. Возможно, если потом это обдумает, всё в её жизни изменится.