— Желаете пройти испытание?
— Желают, — кивнул мужчина, бросил свой топор на землю и пошёл к камню. Вскоре на холм и вокруг холма стали собираться люди. Всем им было интересно посмотреть на новое испытание. Некоторые, — люди в цветастых одеждах, — наблюдали за ним особенно внимательно. Мужчина подошёл к камню, схватился за него обеими руками и вдруг приподнял от земли. Вены на его бронзового цвета руках набухли. Юноша в белом начал стучать ногами по земле. Когда он отсчитал до трёх, мужчина не выдержал и, обливаясь потом, поставил камень назад.
— Ты можешь взять трёх человек с собою в город, — сказал ему юношу. Вокруг раздался ропот. Похоже такие силачи встречались нечасто.
Старик растерянно улыбнулся, взглянул на свою внучку, сверкая глазами, взглянул на Маргариту, к которой девочка так и льнула, и уже было раскрыл свои сухие губы, как вдруг раздался мощный голос мужчины:
— Возьму с собой того, кто заплатит большую цену!
Старик растерялся. Свет в его глазах стремительно потух.
235. Кто дал, тот Взял
235. Кто дал, тот Взял
Предложение мужчины привлекло немало внимания. Люди в цветастых нарядах зашептались ещё громче, а потом вдруг замолчали. Один из них отряхнулся, подошёл к мужчине и протянул ему пухлый звенящий мешочек. Мужчина в него заглянул, ухмыльнулся и кивнул. Но тут подбежал опомнившийся старик.
— Стой, стой, у нас же договор… У нас был договор… Мы заплатили тебе! — неожиданно громко воскликнул старец.
— Это, — отвечал ему мужчина, поднимая перед ним тот обвисший мешочек, который забрал у старика. — Плата за охрану. Я охранял тебя всю дорогу, если бы не я — ты бы не добрался. Ты обещал платить мне едой и вином, но еда была дурная, а вина было мало. Ты обязан мне эти монеты.
— Ты… Ты… — старик так вскипел от несправедливости, что лишился слов. Меж тем собравшаяся толпа, из грязной, вонючей бедноты и чистых, цветастых, только прибывших богатых людей с интересом наблюдали за всем происходящим. Человек, предложивший мужчине деньги, явно был недоволен таким вниманием и отошёл немного в сторону. Мужчина заметил его нерешимость и яростно взглянул на старика. Но тот уже был слишком взволнован и разгорячён, чтобы заметить этот взгляд и испугаться. Старик бережно взял свою внучку из рук Маргариты и заговорил с мужчиной и вообще со всей толпой, с хрипом выкрикивая слова:
— Возьми… Возьми хотя бы её… Ты можешь трёх взять, возьми ребёнка, у неё чума, она умирает… Умирает!
Бледная девочка повисла на его тощих руках.
По толпе прошёлся ропот. Мужчина ощутил на себе взгляды и замялся. Потом он сам посмотрел на мешочек с деньгами и на человека в цветастых одеждах, совершенно непоколебимого. Мужчина сжал губы. Он подумал и уже было собирался ответить, явно с усилием, как вдруг перед ним вышел молодой человек в белом с медными обручами на ногах. Тот самый, который всем тут заведовал и недавно считал. Он обвёл растерянного старика и девочку у него на руках взглядом. И произнёс:
— Стоимость её прохода равноценна двум, а не одному.
Старик опешил. Мужчина тоже опешил, но потом немедленно пришёл в себя, повесил мешочек на пояс и улыбнулся человеку в цветастых одеждах, улыбкой без капельки сомнения.
— Но… но… Почему? — залепетал старик.
— Она слабая и больная. От неё не будет проку. Нам нужны сильные люди, люди, которые могут работать и защищать наш город. Среди больных чумой могут быть воины. Когда они пройдут за стены Священного города, болезнь отступит, и они спасут сотни других; она же, без родителя, совсем одна, умрёт. Твоя дочь должна стоить дюжины человек по справедливости; мы считаем её за два, ибо мы милостивы…
— Лучше сюда посчитай, клоун.
— А? — молодой человек в белом растерянно повернулся на дерзкий голос, а вместе с ним повернулись и все те, кто слушал его речь. Они увидели девушку. Странно ряженую, не очень высокую девушку в белой рубахе, в штанах, с волосами, завязанными в хвостик.
Она стояла перед массивным камнем.
Девушка схватилась за уголок камня и приподняла его. Потом она приподняла руку, и булыжник взмыл у неё над головой, привлекая внимание всех и каждого из толпы, очень разросшейся после начала спора. Мужчина это тоже увидел, и челюсть его отвисла, — и глаза его, злые глазки с постоянным прищуром, стали круглыми как башни.
— Раз, два, три… чего не считаем? — улыбаясь спрашивала Маргарита молодого человека в белом, совершенно беззвучно разинувшего рот.
— Пять, шесть семь… Восемь, девять, десять… Сколько ты там говорил, дюжину? Одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать. Шестнадцать. Готово, — сказала девушка, и совершенно без труда и не торопясь поставила камень назад.
— Можно идти, я так полагаю, — Маргарита протёрла руки, легонько цокнула потрясённого старика в его морщинистый лоб и повела его вниз по холму. Толпа сама расступалась перед девушкой. Люди смотрели на неё как на ожившее божество. Вдруг юная принцесса остановилась и обратила взгляд на совершенно потрясённого мужчину:
— Ах да, давай ещё так. Минус три моих за три его, так что у него теперь ноль. Ладно? — улыбнулась Маргарита.
Юноша в белом похлопал ресницами, посмотрел на камень, на мужчину, — тот задеревенел от его взгляда — сглотнул и кивнул. Мужчина вздрогнул и пару секунд не мог вообще пошевелиться. Потом он вдруг почувствовал пустоту у себя на поясе, и увидел, что мешочек исчез, и что человек в цветастом наряде теперь бежит, именно бежит за девушкой, размахивая этим мешочком и звеня монетами. Тут мужчина не выдержал, заревел и помчался на юную принцессу. В миг он оказался у неё за спиной, занёс топор, и спустя всего мгновение мужчина уже лежал на земле, с грубым лезвием, всаженном в черепушку, разливая кровь, а девушка и старик медленно удалялись от его трупа, спускаясь с холма в сторону городских врат…
…
…
…
Маргарита провела старика за стены. Всю дорогу он молчал, — не мог найти слов, не мог выразить своей благодарности, — и лишь когда они ступили в людные улочки города, и девочка вдруг застонала у него на руках, старик издал радостный вздох и начал сумбурно то благодарить Маргариту, то обращаться к своей внучке, взывать к ней, то снова пытаться целовать Маргарите ноги, от чего она ловко уворачивались… Старик убрал волосы, налипшие на лицо внучки, и с замиранием сердца наблюдал, как медленно разлепляются её глазки. Девочка раскрыла веки. Поморгала. Она взглянула на своего дедушку, и улыбнулась. Потом на Маргариту и улыбка её бледных губ стала похоже на ясный полумесяц. Маргарита улыбнулась девочке в ответ, слегка.
Улыбаться как раньше, во весь рот, у девушки почему-то теперь не получалось. Все улыбки её казались немного вымученными, жалкими, как свет солнца в мгновение перед закатом.
Принцесса вернула старику мешочек с монетами, — старец пытался отказаться, но девушка настояла, — а затем вместе он, она и девочка отыскали где снять на пару дней жильё.
Весь вечер, — а был уже именно вечер, — Маргарита провела вместе со своими спутниками, услышала их рассказ, очень печальную историю, придумала своё прошлое, очень забавное, и с наступлением ночи ушла.
Выйдя на городские улочки, Маргарита пошмыгала носом и уверенно побрела в одном определённом направлении. Вскоре девушка остановилась на крыше небольшого дома, сразу напротив которого был сад, целая роща кольцом, а за нею — великий храм. Где-то в нём, под ним, в его недрах, под землёй, девушка ощущала источник таинственной жизненной силы, которая пронизывала весь город, и вдоль границ влияния которой были выстроены его стены. Маргарита сжала зубы, и, ощущая сильнейшее дурное предчувствие на сердце, стала пробираться в храм.