— Что ж, выходит, — заключила Паша, — что, несмотря на наши старания, план может сорваться. Как же будет с нашими обязательствами? Неужели подведем?
— Нет, нет, Паша! Не можем мы подвести, — успокаивала Люба Федорова.
— Ты нам верь, Паша: на пахоте зяби поднажмем как следует, — говорила Наташа.
И опять степные просторы оглашались гулом моторов. Погода ухудшалась с каждым днем. То сеялся, как сквозь решето, мелкий осенний дождь, то налетал ветер и дул с такой страшной силой, что казалось, опрокинет машины. Но именно в эти трудные дни по четыре гектара за смену вырабатывали Люба Федорова, Маруся Радченко и Вера Золотопуп, а Паша установила новый рекорд: семь с половиной гектаров за смену. Правда, рекорд ее держался недолго: на третий день Наташа Радченко вспахала восемь гектаров зяби.
В тридцать пятом году каждым трактором девушки выработали по тысяче двести двадцать пять гектаров.
В декабре того же тридцать пятого года Пашу опять пригласили в Москву на совещание передовиков сельского хозяйства, но на этот раз со всеми подругами. Очутившись в непривычной обстановке, девушки очень волновались. Паша старалась их успокоить: девоньки, мол, милые, будьте как дома, — а все-таки и сама переживала все эти события не меньше, чем они.
Председательствующий на съезде Андрей Андреевич Андреев предоставил ей слово. Услышав свое имя, Паша вздрогнула, словно прикоснулась к электрическому проводу. Несколько секунд сидела, не поднималась с места. Потом поднялась, неторопливым движением поправила волосы, спадавшие на лоб, направилась в президиум.
Паша рассказывала о себе и о подругах, о работе бригады, о том, какие статьи пишут они в стенную газету, какими цветами украшают вагончик, который стал для всех девушек-трактористок вторым домом, какой урожай пшеницы был выращен по парам, по зяби…
Паша смотрела в зал и хорошо видела подруг, сидевших в первом ряду. Все это время она словно чувствовала их горячее дыхание.
— Как видите, — говорила Паша, — урожаи на колхозных нивах в наших руках, если только применять современную агротехнику…
Она ничего не приукрашивала, не выдумывала. Да ей и не надо было выдумывать. Будничные дела в ее тракторной бригаде, жизнь в колхозной деревне были замечательны.
А когда в конце своего выступления Паша под аплодисменты зачитала частушки, которые были помещены в бригадной стенной газете, Сталин громко сказал:
— Хорошо…
— А сколько человек у вас в бригаде? — спросил Ворошилов.
— Девять, — ответила Паша и показала рукой на первый ряд, — они все здесь, в Кремле…
— И все они выработали по тысяче двести двадцать пять гектаров на трактор? — заинтересовался Сталин.
Паша подтвердила:
— Да, по тысяче двести двадцать пять гектаров.
— Отличные результаты, — похвалил Ворошилов. — Выходит, больше, чем по обязательствам.
— Совершенно верно, Климент Ефремович.
— Спасибо вам за труд ваш, — сказал Ворошилов.
— Нам, молодым земледельцам, только и бороться за отличные результаты да хлеб давать стране в полном достатке, — заявила Паша.
И тут Сталин бросил реплику:
— Кадры, Паша, кадры!
Для Паши Ангелиной, как бригадира тракторной бригады, и для ее подруг-трактористок это уже была новая задача, следующая ступень их роста. Кадры, люди, решали теперь всё! Девушкам надо было не только самим давать высокую выработку на тракторе, не только глубоко пахать и поднимать черные пары, но и научить других бороться за высокие урожаи.
Разумеется, во много раз легче было добиться высокой выработки, оставив бригаду в прежнем составе; девушки уже сработались между собой, отлично знали трактор, были дружны, дисциплинированны. Но все эти соображения не могли остановить их. Новые задачи, поставленные перед ними партией, нужно было выполнять во что бы то ни стало.
Вскоре в Старо-Бешевском районе были организованы десять женских тракторных бригад. Бригадирами стали Наташа Радченко, Вера Золотопуп, Вера Юрьева-Михайлова. Они обучали тракторному делу пятьдесят девушек, с которыми им предстояло в будущем работать. Новыми кадрами пополнилась и бригада Ангелиной. В нее вошли девушки: Маруся Мастеровенко, Киля Антонова и Лиза Кальянова. Место за рулем трактора заняли Пашины сестры — Надя и Леля, жена брата Ивана — Екатерина.
Бригада Ангелиной превратилась в своего рода высшую техническую школу по подготовке механизаторов. Колхозники с гордостью говорили: «Паша-то вроде технический институт организовала…»
Да, они не ошибались. В Старо-Бешеве действительно действовал своеобразный «тракторный институт», в котором готовились технически грамотные водители машин. Была в этом институте и своя система обучения. Первый сезон новички работали прицепщиками и вместе с трактористками проводили технический уход за машинами. Под руководством бригадиров они изучали трактор по чертежам, узлам, деталям. К осени у них накапливались уже известные навыки, сноровка, практический опыт. Тогда их на время зимнего ремонта закрепляли за тракторами, на которых им предстояло работать в следующем сезоне. После окончания зимнего ремонта выпускницы сдавали экзамен на водителей.
Эта система вполне себя оправдывала. Состав бригады ежегодно изменялся: опытные трактористки уходили на самостоятельную работу, новички получали знания и закалку.
От каждого механизатора здесь требовали не только знания машин, но и строжайшей дисциплины, культуры в работе. Кадровые механизаторы учили молодых бережно ухаживать за трактором, не позволяли подходить к нему в грязном виде: «Ты грязная, и трактор будет такой же». Борьба за культуру труда становилась боевым девизом как в самой бригаде Ангелиной, так и в других женских тракторных бригадах.
Паша часто бывала в бригадах Радченко, Золотопуп, Михайловой, ревностно наблюдала за их работой во время пахоты и уборки урожая, во время подъема паров, пахоты зяби и сева озимых. В самые горячие дни, когда, казалось, некогда было даже и вздохнуть, трактористки поражали своей опрятностью, аккуратностью. И трактор у каждой действительно блестел, «как самовар у хорошей хозяйки».
…Все машины работали превосходно. В Старо-Бешеве на каждого трудоспособного колхозника приходилось по тридцать гектаров пахоты — нагрузка не маленькая. Но колхозы, на полях которых работали женские тракторные бригады, заканчивали и пахоту, и сев, и уборку, и все прочие сельскохозяйственные работы до срока.
Тысяча девятьсот тридцать шестой год был на исходе. Более ста девушек, пройдя выучку в этом своеобразном «тракторном институте», стали квалифицированными трактористками, бригадирами и механиками. Была подготовлена, выкована и сцементирована новая колхозная сила. Именно о такой «мощной силе» Паша мечтала, когда много лет назад Иван Михайлович Куров сказал ей: «Пусть тогда осмелятся сказать, что вам, девушкам, не место за рулем трактора».
В том же тридцать шестом году Паша была избрана делегатом Чрезвычайного восьмого съезда Советов. В Кремлевском дворце как представитель народа она вместе с делегатами съезда обсуждала и утверждала основной закон страны социализма — Конституцию СССР.
В эти же дни трактористки Старо-Бешевской МТС успешно закончили все сельскохозяйственные работы. Поля, ими обработанные, посевы, засеянные в лучшие агротехнические сроки, дали невиданный доселе урожай.
Некогда старо-бешевские крестьяне мечтали: «Эх, дожить бы до того счастливого часа, когда можно было бы получать в нашей степи по полсотни пудиков зерна с десятины! Эх, ежели бы вдохнул бог такую силу!..»
Теперь в донецкой степи дочери и внучки бывших батраков и бедняков без «божьей силы», но с помощью агрономической науки и техники благодаря своему честному, самоотверженному труду снимали уже по сто — сто двадцать пять пудов пшеницы с гектара.
СЕМЬЯ
Когда Паша сказала Василию Кирьязиеву, что отказывается за него выйти замуж, он расстроился, как ребенок. Почему? Чем он не подходит ей? Тракторист он первоклассный, трудолюбивый и исполнительный. В какой бы колхоз он ни приезжал, к нему относились с уважением, ибо все знали, что сын старого хлебороба Кирьязиева по-хозяйски вспашет и засеет. И ведь любит он ее, Пашу!
— Выходит, врозь? На всю жизнь? — воскликнул Василий в отчаянии.
Паша умоляюще посмотрела на него. Нет, она готова дружить с ним по-прежнему. Ей не безразлична судьба друга. Но выйти замуж за него все-таки не решается. Не ее вина — сердцу не прикажешь.
— Знаешь ведь, Василек, люди мы с тобой разных характеров и наклонностей, — сказала Паша, — потому и не склеится наша жизнь. Прямо говорю: охладела я к тебе из-за твоей отсталости.
Ничего плохого Паша не имела в виду, но слова о том, что он отсталый человек, возмутили и обескуражили его. Как странно, что именно Паша ценила его, способнейшего тракториста Старо-Бешевской МТС, меньше других. Почему ни Цимиданов, ни Куров, ни товарищи по работе, ни родители ни разу не говорили ему этого, наоборот, хвалили, возвышали, верили в его способности земледельца и в его будущее.
Василий был озадачен. Почему так нелепо все оборвалось? Неужели потому, что оставил вечернюю школу? Но он же всего себя отдавал работе, сутками не покидал трактор, которым пахал, сеял… Кто лучше его в колхозе имени Кирова, на полях которого он, Василий, четвертый сезон работает, знает машину, управляет ею? Он и в нынешнем году по парам соберет хороший урожай — по сто пудов пшеницы с каждого гектара. Никакие трудности его не остановят, чтобы в будущем по хорошо возделанной земле взять по сто пятьдесят пудов пшеницы вкруговую. Такие обязательства он взял на себя. Только стоит ли рассказывать Паше? Да и об этом ли должен у них идти разговор? Василий давно хотел устроить свою личную жизнь. Дома все знали, что этой зимой Василий пойдет в загс с Пашей. А тут решительный отказ.
Нет, Василий не может с этим примириться. Надо дать ей время подумать. Поэтому не следует донимать ее разговорами. А может, посоветоваться с Куровым?
— Вот еще, кстати, поговорю с Иваном Михайловичем, — сказал Василий, глядя на нее в упор, — я верю, он, как старый друг, умно рассудит нас.
Она выдержала его взгляд.
— Василек, в этих делах и Куров не советчик… никто не сможет нам помочь, нельзя нам вместе… — Помолчав, Паша подошла вплотную к Василию, положила руку на его плечо, как никогда не делала, и ласково сказала: — Ну, не расстраивайся, не надо горевать. Давай по домам. Мне рано выезжать в поле. А тебе, Василек?
Он не ответил, осторожно снял Пашину руку, кивнул ей и шагнул через калитку на улицу. Паша молча проводила его взглядом. Только когда он скрылся, она поняла, что теряет друга.