— Так ведь я, Григорий Харитонович, над деревней не летала. Не так дело было.
И Паша рассказала подробности этой загадочной истории. Как в аул Теректа приезжал корреспондент газеты «Правда», как с ним Паша передала письмо старобешевцам. И вышло все как в сказке. Редакция «Правды» набрала письмо крупным шрифтом. Потом листовки были вручены летчику, и он, пролетев над деревней, сбросил их односельчанам.
— Знали, знали мы, Пашенька, что не ты это летала, — согласился Григорий Харитонович, — но многие из нас советский самолет видели и Ганса Циммера и полицаев крепко пугнули, секретно сказали им, что вот, мол, господа, Прасковья Никитична сама свои письма сбрасывает, потому что заместо трактора самолетом ныне управляет. Вот смеху-то было…
— Тот храбрый Ганс Циммер до того перелякався, — подтвердил Григорий Романович, — что приказал окружить свою резиденцию пулеметами и зенитными орудиями.
— Прочли, значит, твое печатное письмо и Лексею. Он еще тогда в деревне проживал. Дюже обрадовался дед. «Так я и знал, что не оставит нас в беде Паша. Ведь недаром она слуга народа, депутат верховной власти…» Попросил он ребят доставить ему твои письма, а для какой цели — никому не сказывал. Боялся тайну свою разглашать, потому что шпигуны так по пятам и шныряли. Листовок собрали ему порядочно. «Надо, — говорил он мне, — всему народу передать, чтобы знали о письме нашей Паши и про все, что там сказано. Советская власть живет, и скоро фашистам крышка». И стал наш Лексей ходить от села к селу, от хутора к хутору, разносить правду о советской власти. И куда бы он ни приходил, всюду на заборах появлялись листовки. Сказывали потом люди, что ходил дед Лексей не торопясь. Постоит, поговорит с людьми, поделится своими думами — и снова в путь…
В зимнюю пору это было, — вздохнув, продолжал Григорий Харитонович, — выследили ироды и схватили нашего Лексея. Долго мучили, пытали, но он молчал. Не просил у душегубов пощады… Связанного по рукам, вывели его в степь. Там молча и принял он свою мученическую смерть. Люди сказывали, палач топором отрубил ему голову. Запретили ироды хоронить Лексея. Но люди нашли его тело и честь честью похоронили. И еще сказывали люди, что в ватничке у него было найдено много твоих писем, Паша, Лексей не поспел раздать их народу…
Невозможно было спокойно слушать этот рассказ. Перед глазами Паши, словно живой, стоял высокий седобородый крестьянин Алексей Сидорович. У разрушенной школы видела она согнутую взрывом металлическую балку. Алексей Сидорович был крепче металла.
Нет, не могли заклятые враги поставить на колени крестьянина, познавшего радость свободного труда.
Не смогли и никогда не смогут.
ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ
В просторной, только что восстановленной мастерской стояли два отремонтированных трактора. Трактористки только и ждали команды, чтобы выехать на поля колхоза «Запорожец». Но случилось непредвиденное.
Соседним колхозом «Политотдел» руководил брат Паши Константин Ангелин. Положение у него в колхозе было тяжелое. Гитлеровцы угнали скот и лошадей, уничтожили сельскохозяйственный инвентарь. Двести пятьдесят семей остались без крова, без хлеба.
— Не нахожу выхода, не знаю, с чего начать, — . волновался Константин. — Придется, пожалуй, подавать в отставку.
Паша не одобряла такого малодушия и упрекала брата. А он оправдывался тем, что на передовых позициях, под огнем, он чувствовал себя увереннее, чем здесь.
— Трясутся поджилки, а? Эх ты, вояка!
Вскоре она отправилась в правление колхоза «Политотдел» и стала советоваться с колхозными активистами. Дело кончилось руганью, потому что на самом деле в колхозе ничего не ладилось. В конце концов решили, что нечего терять времени, надо немедленно начать пахоту. Колхозники попросили выделить им хотя бы один трактор.
Не заходя в МТС, Паша помчалась в степь. Страшная картина предстала перед ее глазами. Вся земля была изрыта траншеями. Недаром колхозники ей говорили: «У нас земля засеяна снарядами и минами».
По таким полям пускать машины было рискованно. Где же выход? Единственный путь — очистить всю площадь под будущие посевы от «гитлеровского наследства».
Спустя три дня Паша вывела свои обе машины на поля колхоза «Политотдел».
Работать на тракторах вызвались Вера Костина и Леля Ангелина.
Земля с трудом поддавалась обработке. Сперва пришлось вести машины на пониженных скоростях.
Вера и Леля, а вместе с ними и Паша тщательно обрабатывали каждый клочок земли: четырехкорпусным плугом вгрызались на глубину в 26–28 сантиметров, уничтожали сорняки, заполонившие поля.
Прошел дождь, поднялся ветер. Изменившаяся погода не останавливала трактористок. Работали почти круглые сутки.
Как-то ночью вдруг раздался треск. Костина быстро заглушила мотор.
Моросил дождь. Стояла кромешная тьма. Костина соскочила с трактора, опустившись на колено, проверила крепление и влезла обратно в кабину. Мотор долго не запускался, но, наконец, он заработал. Выдержав большую нагрузку в момент, когда трактор трогался с места, мотор сейчас работал ровно и плавно. Не прошло и тридцати минут, опять стоп! — на земле неподалеку от трактора что-то блеснуло.
Костина остановила трактор, нырнула в темноту.
— Вера… Веруся! Не смей подходить! — закричала Паша. Она ни на минуту не оставляла поля, где работали ее трактористки.
Вера прокопала лопатой глубокую полосу и извлекла из земли какой-то металлический предмет. У Паши перехватило дыхание.
Потом — это было уже на рассвете — пришел Константин. Когда увидел «находку», он ужаснулся: перед ним «по уши» в грязи лежала мина. Счастье, что Вера доставала ее осторожно.
— Так-то, пожалуй, рисковать опасно, Вера, — заметила Паша.
— А Леля же рискует, не боится. Смело ведет трактор. — Вера никак не могла понять, какой смертельной опасности она себя подвергала.
Паша подтвердила, что Леля в предыдущие сутки вспахала восемь с половиной гектаров.
— Что ж, отличный результат. Берусь обогнать, — сказала Вера и уже на следующий день вспахала своим трактором девять гектаров.
Забегая несколько вперед, скажем, что Паша со своими подругами помогла колхозу «Политотдел» вырастить в том году хороший урожай: с каждого гектара колхозники собрали по двенадцати центнеров зерновых.
Несмотря на значительный урон, который оккупанты нанесли колхозу «Запорожец», он не развалился, не погиб. Колхоз продолжал жить. Особенно помогло то, что после победы в родной дом, к мирному труду возвратились бывшие танкисты, летчики, артиллеристы, саперы, связисты.
Одним из первых возвратился из далеких военных походов Василий Кузьминов. За беспримерную храбрость и мужество, проявленные на фронте, он был удостоен звания Героя Советского Союза.
— Докладывает колхозник Кузьминов, — начал было с улыбкой Кузьминов, как только встретился с Пашей, но тут же замолчал: как колхознику докладывать ему еще, в сущности, было не о чем. Но зато как воину ему было что рассказать своим друзьям.
С каким волнением слушали они, как Кузьминов, получив задание командования, повел солдат в наступление через полосу ураганного обстрела, как переправился через Днепр и уничтожил несколько дзотов противника… За Днепр он и получил Героя.
Великая школа войны… Самая верная проверка человека, его достоинств, его характера.
Слушая Кузьминова, Паша невольно подумала о Сергее, о котором она уже давно ничего не слышала. Он не давал о себе знать.
— Чем намерены заняться, Василий Павлович? Какие у вас планы? Собираетесь ли перебраться в город? — Паша очень хотела, чтобы Кузьминов остался в родном колхозе.