Колхозным трактористам был дорог каждый день, каждый час. Надо было забороновать зяблевую пахоту, внести удобрения под озимые, снова пахать и сеять яровые: ячмень, овес, гречиху — и притом сеять не рядовым, а перекрестным способом. Но главной заботой было «класть» квадраты на кукурузные плантации. И все это делать машинами и в лучшие агротехнические сроки.
Еще задолго до выезда в поле Паша разработала детальный план. Сроки были предельно сжатыми. Бригадир трактористов — на то он и бригадир! — обязан все спланировать и предусмотреть заранее.
Паша спланировала так, чтобы забороновать зябь и окультивировать все поля органическими и минеральными удобрениями в пять рабочих дней.
В то раннее утро, когда трактористы приступили к боронованию, Паша села в машину и выехала в деревню: ей надо было побывать у директора ремонтно-технической станции Цимиданова, встретиться и поговорить с секретарем райкома партии Гребенюком.
Но в райкоме Паша застала лишь одного технического секретаря. Гребенюк был в марьяновском колхозе, где механизаторы и колхозники тоже на больших площадях вели сев кукурузы новым квадратно-гнездовым способом. Вполне понятно волнение секретаря райкома — всякое новое дело, разумеется, требует к себе пристального внимания. Где же еще быть секретарю в такое горячее время? Не в кабинете, конечно. Место его в поле, в бригаде, среди колхозников, на переднем крае, там, где решается судьба урожая.
…Из райкома Паша направилась к Цимиданову, хотя и не надеялась застать его в такой ранний час. Технику он продал колхозам, теперь, пожалуй, можно и попозже дома посидеть, попить ароматного чайку да полистать интересный роман. Но Паша ошиблась. Цимиданов был уже на работе, сидел за большим столом, просматривал какие-то бумаги.
— Константин Федорович, — торопливо проговорила она, едва переступив порог кабинета, — вот уж и не гадала встретить вас в такую рань.
— Зря не гадала, — ответил он, неодобрительно качая головой. — Сейчас у меня только и начинаются настоящие дела…
Паша подумала, что он занят обеспечением колхозов запасными частями и горючим, но оказалось, что в этом заключается только часть больших забот директора ремонтно-технической станции. Его обязанности теперь намного расширились.
— Дома не сидится, всякий покой потерял. И так на все лето. По секрету скажу, со дня реорганизации твой бывший директор завел и новый распорядок: планерка — вечером, ранним утром — поле, потом мастерские, а затем снова поле… — он засмеялся. — И превосходно себя чувствую. Директору РТС тоже положено знать положение дел в тракторных бригадах и не по сводкам, разумеется, а по делам. Вот вчера побывал на полях колхоза имени Фрунзе.
— Ну как там?
— Хорошо идет работа. Техника используется идеально, выросли отличные механизаторы.
— Кстати, как у марьяновцев?
— Могу тебя успокоить. Разгон у них превосходный. Помнишь, в прошлом году они распахали двести пятьдесят гектаров бросовой земли и взяли приличный урожай кукурузы — по сорок центнеров в крупных початках и по четыреста пятьдесят центнеров зеленой массы… Я верю в творческие силы марьяновцев, они и в этом году завоюют богатый урожай. Зерновые сеяли крест-накрест, по черным парам, а кукурузу сажают только квадратами.
Это было приятное известие, и оно заставляло подтягиваться соревнующихся с марьяновцами старо-бешевцев.
— Может, кое для кого это и неприятно? — Цимиданов с хитрецой посмотрел на Пашу, но она была действительно обрадована.
Они вдвоем прошли в мастерские. Паша погрузила нужные запасные части в машину и тотчас же умчалась в степь.
В поле было уже довольно людно. Трудовой день начался с восхода солнца. Одна за другой подкатывали машины и привозили колхозников. У всех довольные загорелые лица, смеющиеся, радостные. Вот автомашина привезла в поле новую группу молодых колхозниц, они заняли места по всей линии огородных посадок и, не теряя времени, взялись за работу.
Стараясь никого не отвлекать, Паша разгрузила машину, уложила запасные части в кладовой. Потом снова пошла в поле. Подъехал на своем мотоцикле Дмитриев.
— Антон? Откуда?
— Вернее, куда. Еду на дальние поля… Прискакал помочь разгружаться…
— Опоздал, все уже сделала сама.
— Одна? Ты не смеешь рисковать.
— Ко мне это не относится, у меня отличное здоровье.
Она рассказала Антону о встрече с Циминдановым, посоветовалась, что надо сейчас делать. Он был настроен вполне оптимистически и крепко рассчитывал на их новшество — почасовой график работы тракторов.
Послышался звук мотора. Мимо них промчалась грузовая машина.
— Звеньевая Валентина Юрьева, — заметила Паша.
Машина остановилась. Юрьева крикнула своим ребятам:
— Дружки, годи балачки калякать! — Хватит болтать! — В мгновение открыла борт машины. Ее новые друзья — молодые ребята — подложили на край кузова бревно, и она по этим бревнам лихо скатывала бочки с водой.
.. В полдень Паша встретилась с Коссе и Пефтиевым. Втроем они побывали на кукурузных полях, проверили состояние и готовность машин.
Без четверти восемь вечера, бледная от усталости, Паша въехала во двор мастерской. Дмитриев уже ожидал ее.
— Радуйся, Паша! Почасовой график действует магически, — сказал он, — правда, пришлось несколько повозиться с трактором Борлова, не в порядке были насосы и фильтры, но тем не менее из графика не вышли. Порядок полный. Хочешь, проверим еще раз?
Паша поблагодарила его за добрые известия и пошла домой. В этот вечер Москва передавала концерт ее любимого певца Козловского.
— Ах так, — раздался позади нее молодой голос, — тогда я побежал переодеваться.
— Пошли, Виталик, — обняла его Паша.
НА ПЕРЕДНЕМ КРАЕ
Обычно дневная смена трактористов продолжалась десять часов. Каждый участок для пахоты и сева Паша делила на десять ровных отрезков. По всему полю их отмечали вешками. Вместо последней вешки Паша ставила красный флажок.
Это финиш. Но добраться до финиша не так-то легко. От тракториста требовалось, чтобы он в установленное графиком время отлично обработал поле и чтобы его машина была в хорошем состоянии. Только в этом случае тракторист получал право водрузить красный флажок на свой трактор.
Степан Коссе на большом массиве сеял ячмень. Дисковые сеялки шли за трактором развернутым строем на жестком сцеплении — одна за другой.
Секретарь райкома партии Гребенюк долго ходил по полям, знакомился с посевами яровых.
— Пожалуй, молодой Коссе сегодня не достигнет финиша. — Гребенюк мельком взглянул на часы, — уже без двадцати семь.
— Голову даю наотрез, — засмеялась Паша, — что Степан выйдет к финишу. Вот позавчера — жара, ветер, пыль… На посеве яровой ему отмерили двадцать пять гектаров — и довел трактор. Вчера накинули еще пять — тоже взял финиш.
Гребенюк с удивлением повел плечами.
— Сколько отмерили сегодня?
— Сорок два…
— И, думаешь, засеет?
— Ну конечно… Надо знать Степана!..
…По полевой дороге двигалась пара лошадей, запряженных в глубокую бестарку с зерном. Сбоку, держа вожжи в руках, степенно шагал Василий Емельянович Ангелин. Доехав до вешки, он остановил лошадей, замахал руками, громко крикнул:
— Ребя-ят-ки! Реб-я-а-а-туш-ки, прибыл в полном здравии! — И обернулся к Паше и Гребенюку: — Ну и ну! За Степой только поспевай.
Вскоре Степан Коссе подогнал свой «ДТ» с тремя сеялками на прицепе к бестарке. И в то же мгновение парни ловко подхватили мешки с посевным зерном.
— Вот приспособились! — воскликнул Гребенюк. — Как по конвейеру…
— Степан Гурьевич, это же почасовой график в действии, — весело сказал Дмитриев. — У наших трактористов даже поговорка есть такая: «Работать по часам, работать как часы».
Гребенюк больше ни о чем не спрашивал. Всякому партийному работнику, а тем паче такому опытному человеку, как Гребенюк, наделенному «земледельческой» жилкой, без комментариев было ясно, что означали в соревновании за изобилие продуктов эти слова.