— Ты совсем с ума сошел? Как у тебя только язык твой поганый повернулся? — взорвалась Лизавета. — Она и охотница за состоянием? Ты сам-то в это веришь? Она хоть раз тебя о чем-то попросила? Что-то требовала? Почему? На каком основании ты вылил на не столько грязи? Она тебе жизнь спасла или ты уже забыл об этом?
— Только поэтому я ей покровительство клана и обеспечил, а ей, видите ли, мало! Она себя еще и в мои невесты записала! — не хотел отступать Руслан.
— Знаешь Рус, после встречи с Ольгой ты сильно переменился, — в голосе Лизы было столько горечи, что Руслан непроизвольно вздрогнул. — Куда девался мой брат? И кто это незнакомец, который занял его место? Ты же ведь никогда таким не был, не был злым и циничным. Откуда в тебе столько жестокости? Тебе сделали больно? А кому из нас больно не делали? Или ты думаешь, что ты в этом отличаешься от всех остальных? Да ничуть! Только вот ты с этим так и не научился жить, не отпустил свою боль, не перешагнул ее, ты все еще ее лелеешь и пестуешь, не замечая, как растишь ненависть не к одной конкретной девушке, а ко всем. Рус, Рус, это дорога в никуда! Борись со своими демонами, иначе ничем хорошим это не закончится. Не все, такие как Ольга, есть нормальные, хорошие девчонки, которые в состоянии тебя полюбить и быть тебе верными, не требуя ничего взамен. Дай себе и ей шанс!
Руслан устало потер лицо руками и как-то сгорбился и ссутулился, сидя у себя в кресле.
— Почему ты думаешь, что это действительно она? Ну, ты меня поняла.
— Почему? Я с ней общаюсь уже пять лет и на протяжении всего этого времени я не встречала более чистой и открытой души. А та ли она самая? Время покажет. Но я верю в ее историю, не знаю, просто верю. В жизни бывают такие совпадения, что никакой фантазии не хватит такое придумать.
— Что она тебе рассказала? Что заставило тебя поверить?
— У них в роду есть ритуал, который проводиться в совершеннолетие. Молодая ведьма видит сундук, открывает его и выбирает один из предметов, которые и определяют ее судьбу в дальнейшем. С Прасковьей это случилось преждевременно, она выбрала наш кинжал в четырнадцать лет и из-за того, что взяла в руки его до срока, наверно защита сработала, и она обернулась кошкой. А кинжал пропал. Дальше ты знаешь, управлять оборотами она теперь преспокойно может, используя наш браслет и свое кольцо.
— Вот видишь! — встрепенулся Руслан. — Все-таки ей что-то от нас было нужно!
— Рус, как тебе не стыдно! Что за баранья упертость! — вздохнула Лиза. — Ты ведь и сам отлично знаешь, что она его не просила. Я браслет ей подарила от чистого сердца, в благодарность за спасение твоей жизни! Дай шанс вам обоим, если она и, правда, та единственная, предначертанная тебе судьбой, не оттолкни ее. Присмотрись к ней, только не примеривая на нее поступки Ольги, а беспристрастно и ты все сам поймешь.
— А если не она?
— Ну, на нет и суда нет. Найдешь другую и будешь с ней счастлив. Но не упусти свое счастье из-за собственной дурости и предубеждения. Кстати говоря, Прасковья сама не верит, что тот кинжал хоть что-то значит. Вот так.
В дверь раздался стук, и заглянула тетя Зина.
— Ребят, а где Прасковья? Она на кухне мобильный забыла, а он все звонит и звонит.
— А ее тут нет, — сказала Лиза удивленно. — И не было.
— Странно, она минут пятнадцать как сюда побежала, что так и не заходила?
Рус с Лизой переглянулись и растерянно посмотрели в сторону двери.
— Нет, ее тут не было. — Рус выскочил в коридор и принюхался. — Она тут была совсем недавно.
— Нужно срочно ее найти, неизвестно, сколько и чего она успела услышать, — Лиза встревожено посмотрела на брата. — Я в ее комнату, а ты посмотри на первом этаже и в саду.
Оборотни развили бурную деятельность по моим поискам, а я в это время сидела в беседке в саду и переваривала услышанное. Не знала, что от слов человека, которого считала другом, может быть так больно. Нет, я все понимаю, предыдущий неудачный опыт очень плохо на нем сказался. Но я тут причем? Неужели всех женщин нужно судить исходя из опыта общения с одной стервой? Мы же все такие разные, зачем же всех под одну гребенку? На глаза наворачивались злые слезы разочарования, но я их пыталась сдержать, проговаривая про себя, что из-за этого я точно не буду реветь. Не достоин он моих слез. Кое-как успокоившись и оглянувшись вокруг, я поняла, что пора собирать вещички и возвращаться домой. Что-то я загостилась тут. А если мне не рады, то задерживаться дольше, чем положено смысла не имеет. С Лизкой я буду продолжать общаться, а вот общение с Русом сведу к минимуму. Только вот все-таки придется его увидеть при прощании и поблагодарить за гостеприимство. Вежливость, прежде всего, да и лицо держать стоит, так чтобы никто не догадался, что у меня внутри происходит.
Я вытерла все-таки скатившуюся слезинку и встала, чтобы пойти собираться, как в проеме беседки показался Руслан.
— Привет, а мы тебя обыскались, — сказал он тихо.
— Привет, извини, мне нужно было подумать, — я безуспешно пыталась взять себя в руки и не показать, как мне больно его видеть и, что в ушах до сих пор стоят его злые слова.
— Ты много успела услышать? — спросил он присев напротив меня.
— Достаточно.
— Прасковья, я не буду за это оправдываться. У меня были причины для таких мыслей, — он в растерянности провел пятерней по волосам. — Черт, не знаю, как объяснить.
— Не старайся, я все поняла, — я пошла в сторону выхода, потом остановилась в проеме, Рус так и не попытался меня удержать. — Мне пора, я у вас загостилась. Сейчас вызову такси и поеду домой.
— Я тебя отвезу, — вскочил он на ноги.
Ни протестов, ни объяснений, ни оправданий. Ничего! Ни одного порыва, чтобы меня удержать. Обидно.
— Не стоит, у тебя и так дел вагон и маленькая тележка, — я развернулась и пошла в сторону дома.
В комнате меня ждала Лизавета с глазами побитой собаки.
— Рась.
— Лизка, не начинай, я не хочу об этом говорить. И так сказано было слишком много. Лучше вызови мне такси. Что-то я тут загостилась.
Подруга понимающе на меня посмотрела и не стала спорить.
— Машину обещали прислать через полчаса.
— Как раз успею вещи собрать и попрощаться с тетей Зиной.
— Может, останешься?
— Зачем? Чтобы каждый раз ловить на себе подозрительные взгляды твоего брата и думать, что ему взбредет еще в голову? Лиз, оно мне надо?
— Раська, дай ему шанс, он совсем запутался. Ты же знаешь, эти мужики такие дураки, пока носом не ткнешь в очевидное, так и будут ходить вокруг да около, ничего не замечая, и пребывая в уверенности, что их, правда, самая правдивая. Ну, ты понимаешь.
— Нет, Лиз, не понимаю и не знаю, не откуда знать, — вздохнула я. — Сколько там осталось? Десять минут? Ты меня проводишь к воротам?
— Угу, пошли.
Мы медленно вышли из моей уже бывшей комнаты, спустились на кухню, я попрощалась с тетей Зиной. Добрая старушка тоже не хотела меня отпускать, уговаривая остаться. Но я была непреклонна. Решение было принято. Отступать я была не намеренна. Слишком сильна была обида. Когда с прощаниями было покончено, мы вышли из дому и наткнулись на сильно потрепанного Матвея, что-то ожесточенно втолковывающего Руслану.
— Что случилось? Моть, почему ты в таком виде? — удивилась Лизавета.
— Нападение диких на одно из наших поселений. Нам сообщили слишком поздно и успели мы в поселок, когда большая часть его жителей была перебита, — руки у парня тряслись, да и самого его колотила нервная дрожь. То, что я раньше приняла за бурые разводы грязи, на поверку оказалось засохшей коркой крови.
— Ты ранен? — спросила я встревожено.
— Нет, — он потер щеку рукой, оттирая подсохшую кровь. — Это не моя, не переживай. Рась, хорошо, что ты тут. В поселке нужен целитель. Там много раненых, есть и дети, поехали, а?
— А регенерация? — решила уточнить я.
— Не помогает, раны нанесены посеребренным оружием. Ты же знаешь, что если там остается хоть частичка серебра, то рана не затянется.