Неверно считать, что псевдодешифровщики обычно являются профанами. Нередко в этой роли выступали заслуженные ученые, почтенные эрудиты.
Но одной эрудиции в дешифровке явно недостаточно, точно так же, как недостаточно и интуиции, хотя дешифровка вряд ли может удаться без той и другой.
Интуицию можно было бы определить как способность подсознательно идентифицировать существенные признаки и связи; отсюда следует, что ничего «мистического» в интуиции нет. Действительно, прослеживая теперь ход той или иной дешифровки, можно убедиться, что ответы на вопросы, которые ставили перед собой дешифровщики, были заложены в самом материале, надо было лишь из хаоса возможных решений выбрать единственно верные. Ставя вопрос о том, какие же связи могут быть названы существенными, какая структура - характерной, дешифровщик должен иметь в виду следующее.
В письме и в языке действует принцип экономии, что приводит к построению компактных, упорядоченных иерархических цепей и систем. Так, письмо может включать лишь знаки для слогов типа Г (гласный) и СГ (согласный плюс гласный), либо знаки типа Г, СГ, ГС, СГС («слоговое письмо»), либо только знаки типа С и Г («алфавитно-буквенное письмо»). Есть и другие виды письма, однако важно подчеркнуть, что набор типов письменных знаков в данной письменности всегда крайне ограничен и строго упорядочен. Этого не мог, например, понять англичанин Т. Юнг, увидевший в египетской записи имени Птолемея знаки типа С, Г, СГ, ГС, ГСГ. Это понял, однако, Шампольон, показавший, что в имени Птолемея, как и в ряде других имен, египтяне использовали знаки типа С и Г. А Майкл Вентрис, занимавшийся дешифровкой критского линейного письма Б, установил, что знаки этого письма передают лишь звучания типа Г и СГ, что впоследствии определило успех дешифровки этого письма, выполненной автором этих строк.
Но есть в дешифровке, тем не менее, определенный барьер: можно определить принципиальный строй и состав письма, даже можно выяснить, какие знаки выражают гласные, какие - согласные, какие - группы согласных и гласных (и какие именно группы), но прочесть эти самые гласные и согласные, определить звучание знаков нельзя, если это звучание не подсказано написанием тех же знаков при помощи другого письма.
И все же, как работает мысль у тех дешифровщиков, которые добились надежных результатов? Совершенно ясно, что на начальном этапе работы они руководствуются соображениями здравого смысла. Просматривая текст, они подвергают его - сознательно или подсознательно - комбинаторному анализу, выделяя и классифицируя группы сочетаний. Существенные особенности идентифицируются ими, разумеется, не только интуитивно, подсознательно, - интуиция лишь сберегает его энергию, не позволяя ей растрачиваться на создание совершенно бесплодных построений. При этом отбираются действительно нужные факты из того многообразия фактов, которые дают известные письменности и языки, так или иначе связанные с дешифруемой письменностью и языком. И вся сознательная работа дешифровщика направлена на отыскание существенных связей (внутри текста или между текстом и внешней средой). Бывает иногда и так, что дешифровщик допускает в своей работе ошибки, причем часто, допустив промах, он чувствует (как чувствует поэт, не находящий нужной рифмы) неудовлетворенность, - тут тоже сказывается интуиция. Она же может привести его и к такому выводу: «Это, кажется, так, хотя и не знаю почему». Если в этот момент проанализировать ход его мысли, то окажется, что заложенные в материале данные уже привели его подсознательно к идентификации какой-то закономерности и она вскоре будет осознана им и получит в его рассуждениях дальнейшее обоснование.
Таковы самые общие соображения о методике начальной работы дешифровщика.
А теперь перейдем к описанию некоторых частных методов, используемых в дешифровке.
В специальной работе о методах дешифровки П. Аальто классифицирует различные виды дешифровок следующим образом: дешифровка неизвестного письма, которым записан известный язык; дешифровка неизвестного языка, записанного известным письмом (этот вид работ предпочтительно называть интерпретацией); дешифровка неизвестного письма и языка (неизвестный язык записан неизвестным письмом). Эту классификацию принимает и И. Фридрих. В зависимости от того, с каким видом дешифровки исследователь имеет дело, он использует, согласно Аальто, те или иные приемы дешифровки; эти приемы кратко перечисляет Фридрих, замечая при этом, что «для раскрытия всякой неизвестной письменности и всякого неизвестного языка необходим хотя бы какой-нибудь опорный момент; из ничего нельзя ничего дешифровать». Следует, однако, учитывать, что, как правило, дешифровщик не знает, с каким именно видом дешифровки он имеет дело. Неизвестный язык может оказаться известным и т.д. И чтобы облегчить решение задачи, при дешифровке неизвестного письма, исполненного неизвестным языком, необходимо создать на основании пусть косвенных данных (археологических, исторических) рабочие гипотезы о языке дешифруемой письменности.
Что касается «опорных моментов» при дешифровке письменностей, то Фридрих относит к ним, в частности, следующие: установление направления письма, выявление словоразделов, идентификация типа письма (буквенное, слоговое и т.п.), возможность выявления собственных имен, наличие билингв, возможность использования искусственных билингв (вроде надписей на топорах типа «топор такого-то»);
наличие идеограмм или детерминативов, уже известных из других письменностей или имеющих характерный рисуночный облик.
Для определения типа письма - буквенное, слоговое или словесно-слоговое - Фридрих предлагает проводить обыкновенный подсчет количества различных знаков среди общего числа знаков дешифруемой письменности. Но необходимо при этом соблюдать осторожность, ибо есть, например, буквенные письменности, число букв в которых больше, чем число слоговых знаков в некоторых слоговых письменностях. Так, в алфавите кавказских агван было 52 буквы. Фонетические системы некоторых других кавказских языков еще более богаты. Важно помнить также и то, что в ряде случаев до нас дошли незначительные по объему письменные памятники, поэтому число знаков в сохранившихся памятниках данной письменности может быть меньшим, чем соответствующий алфавит или силлибарий. В таких случаях уместно применить разработанный А. М. Кондратовым способ количественного определения репертуара знаков (количества различных знаков) по нарастанию новых знаков на каждые 25 (или 15, 10) знаков текста.
Говоря о выявлении словораздела, Фридрих имеет в виду идентификацию в тексте знаков словоделения (обычно известных из других письменностей): вертикальных черточек, двоеточий, пробелов. Следует, однако, учесть, что сплошной (не разделенный на слова текст в котором знаки словоразделов отсутствуют) не так уж трудно разделить на слова, проведя структурно-дистрибутивный анализ (то есть выявив закономерности, присущие речи человека, а следовательно, и тексту). Изнутри же, из самого текста, можно определить, какие части слов являются знаменательными, а какие - формальными морфемами (то есть отделить основы от приставок, окончаний, суффиксов); имена можно отделить от глаголов и провести еще ряд других формальных операций подобного рода. Изнутри же можно определить и характер письма, отделить в буквенном письме гласные от согласных, в слоговом - знаки типа Г от знаков типа СГ и т.п. Все это - основываясь
на внутренних закономерностях текста, не прибегая к «внешним сравнениям». Понятно, что современная дешифровка невозможна (немыслима) без структурно-дистрибутивного анализа текста; впрочем, его фактически производили уже и первые дешифровщики, в частности Шампольон.
Но об этой стороне работы дешифровщика Фридрих, к сожалению, говорит мало, и, больше того, продолжая приведенную выше мысль, он пишет: «Если не за что ухватиться, если опора пока еще не найдена, значит, серьезных результатов достичь невозможно - остается лишь простор для беспочвенных фантазий дилетантов». Однако представители советской школы дешифровщиков, в частности И. М. Дьяконов, считают, что для получения первичных результатов вовсе нет необходимости искать опору где-то вне текста. Только на последнем этапе работы без внешней опоры, о которой говорил Фридрих, пока ни один преуспевающий дешифровщик не смог обойтись.