— Это Эмма, — сказал Сэм. — Мы встретились на поле. Она искала Терри, и мне пришлось ей рассказать. Доверять ей можно.
— Здравствуйте, — сказала Эмма.
До этого она видела бродяжку только издали. Из своего логова он пробирался на берег особым путем: по тропинке, вырубленной в скалах им самим; каждый раз, когда она с мальчишками замечала его на пляже, он, согнувшись в три погибели, собирал выброшенные на берег доски и водоросли. Зимой и летом он одевался одинаково: позеленевшая от времени куртка, фланелевые брюки, заправленные в сапоги, и кепи, надвинутое на изрезанный морщинами лоб. Как-то прошлым летом, когда все они были на пляже и вдали появился этот отшельник, Колин имел наглость заявить, что бродяжка похож на Мад.
— Понял, — восторженно заорал он тогда, — это брат Мадам, и она разрешила ему поселиться в лесной хижине под большим секретом.
Эта история периодически всплывала в их доме, развлекая Мад. Она называла это своей «тайной виной», но прошло лето, они все реже и реже ходили на пляж, незаконный поселенец, бродяжка, он же и скрывающийся брат, понемногу был всеми забыт, кроме, как сейчас обнаружилось, Энди и Сэма. То, что его зовут мистер Уиллис, выяснилось только теперь.
Без своего привычного кепи он выглядел не так внушительно. Мягкий взгляд сквозь очки. Копна седых волос — должно быть, ему за семьдесят. Он пристально посмотрел на Эмму и сказал:
— Вы хотите повидать мальчика?
— Да.
— Тогда входите.
Он повел их в хижину. Эмму поразил его голос. Он говорил напевно (наверное, он из Уэльса?). Эмма вошла в дом, быстро окинула взглядом комнату — чисто и сухо, поленья горят в камине, — и все ее внимание обратилось на Терри. Он лежал на походной койке у стены, рядом с камином. Эмма подбежала и склонилась к Терри. На его белом лице, казалось, остались только огромные глаза.
— Терри, дорогой, — сказала она, — что с тобой? Мы так волновались. Слава Богу, ты нашелся… — Она посмотрела на бродяжку, оставшегося стоять в дверях: — Мы боялись, что его арестовали американцы.
Терри попытался улыбнуться, но она видела, что он борется с болью. Счастливчик Терри — он никогда не болел — внезапно показался таким беззащитным, юным, намного младше ее и Джо.
— Я бы загнулся, если бы не мистер Уиллис, — сказал Терри. — Уж не знаю, как ему это удалось, но он притащил меня сюда на своем горбу, по крайней мере, он так говорит. Похоже, что я был без сознания почти все время.
— Ничего особенного, — вставил его спаситель. — Я нашивал грузы и потяжелей и еще потаскаю.
Да, это валлийский акцент. Характерная певучесть, подъем интонации к концу предложения. Эмма снова повернулась к Терри:
— Я виделась с Миртл. Только что была на ферме. Она рассказала мне, как ты дрался с капралом Вэггом. Об этом никто больше не знает. Там ты и сломал ногу?
— Нет, не там, — прошептал Терри. Из-за боли он говорил медленно. — Он погнался за мной, он и еще четверо, и я быстро, как только мог, побежал. Начинался прилив, это меня и спасло, потому что они стали спотыкаться в воде, а я ускользнул, забравшись на Адский утес, и там спрятался в расщелине, так что они меня потеряли и, наверное, ушли обратно на пляж Полдри. Тут я, как дурак, поскользнулся и пролетел футов двадцать к подножию утеса. Даже двинуться не мог, и такая боль, что я понял, что ногу сломал. Я пролежал там, как мне казалось, около часа. Потом появился мистер Уиллис.
Мистер Уиллис продолжил рассказ сам.
— Нет, парень, не час, минут тридцать, скорее всего. Я с обрыва наблюдал за неразберихой на пляже и увидел, как они за тобой погнались. Я уж решил сам спуститься вниз и разобраться с ними, но они повернули обратно. Тут я подумал, что ты смотался от них, и пошел домой. Я храню плавник у ущелья, поэтому и решил повернуть туда, и вдруг вижу: ты лежишь, а вода уже к тебе приливает. Не мог же я тебя бросить, правда? — Он приподнял одеяло и показал, что на левую ногу Терри наложены лубки. — В свое время я работал санитаром в военно-морском госпитале. Конечно, я сделал только самое необходимое, и мальчишку нужно доставить в больницу. Вопрос в том, как это сделать. Кругом на дорогах посты. Они опять передавали сообщение, полчаса не прошло. Задерживают молодых парней, говорят, до выяснения некоторых обстоятельств.
К консилиуму у постели больного присоединился Сэм:
—У мистера Уиллиса Терри даже лучше, чем дома. К нам все время заходят морские пехотинцы. А этот лейтенант Шермен — приятель Эммы.
— Ничего подобного, — горячо запротестовала Эмма, — вовсе нет. — Она повернулась к мистеру Уиллису: — Приходится вежливо встречать офицеров, если уж они заходят в дом. Они на неделю заняли нашу конюшню, мы не могли отказать. Правда, моя бабушка не только встретила их без радости, а даже… ну… можно сказать, чуть ли не оскорбляла. Она говорит, что этот союз — сплошной обман, а на самом деле правительство продало нас американцам, или, еще хуже того, это полная оккупация.
Мистер Уиллис с интересом взглянул на Эмму:
— Так говорит твоя бабушка?
— Да.
Он почесал седую голову и улыбнулся:
— Я уже сорок лет не был в театре, но ее помню хорошо. Здорово она тогда играла. Я смотрел комедию, только названия не вспомню… Слушай, парень, что же все-таки с тобой делать? Можешь оставаться тут, пока нога не заживет, но ведь надо наложить гипс.