И вот, выслушав ответную речь, в которой нам сказали, что вас-де, плюгавых подлюг, Советский Союз знать не знает (и поучитесь-ка у Киргизов - а там видно будет), мы закусили грибками в сметане.
Остается набросать квалификацию эмиграции.
Я различаю пять главных разрядов.
1. Люди обывательского толка, которые невзлюбили большевиков за то, что те у них отобрали землицу, денежки, двенадцать ильфпетровских стульев.
2. Люди, мечтающие о погромах и румяном царе. Эти обретаются теперь с советами, считаю, что чуют в советском союзе Советский союз русского народа.
3. Дураки.
4. Люди, которые попали за границу по инерции, пошляки и карьеристы, которые преследуют только свою выгоду и служат с легким сердцем любым господам.
5. Люди порядочные и свободолюбивые, старая гвардия русской интеллигенции, которая непоколебимо презирает насилие над словом, над мыслью, над правдой»[41].
«Как можно не видеть того, - с гневом писал Борису Николаевскому самый "твердокаменный" из эсеров, Марк Вишняк, - что ДО визита Маклакова... русская эмиграция, плохо ли, хорошо, существовала и делала свое дело, а теперь ЕЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ! Существуют отдельные эмигранты или небольшие их кучки - "тройки" и "десятки", - которые талдычат по-прежнему и которых, может быть, и уважают, но не слушают. Нет сейчас наглеца и профитера, который не мог бы оспорить Вас, опершись на авторитет Маклакова»[42].
Визит, так же как вопрос об отношении к Советскому Союзу в свете той роли, которую он сыграл в разгроме нацизма, и тех изменений, которые произошли в стране в годы войны, породил ряд статей на страницах эмигрантской печати и необыкновенно интенсивную переписку. Переписка по этому поводу могла бы составить объемистый том. В письмах эмигранты были нередко более откровенны, нежели в публичных выступлениях или публикациях в прессе. Среди тех, кто активно участвовал в эпистолярной дискуссии, были А.Ф. Керенский, А.И. Коновалов, М.В. Вишняк, Б.И. Николаевский, Б.И. Элькин, A.A. Гольденвейзер, Е.В. Саблин, H.A. Саблина, A.A. Титов, СП. Мельгунов и другие. В общем, едва ли не вся пишущая элита либерально-демократического крыла русской эмиграции.
Алданов, в отличие от Маклакова, ни на какой компромисс с советской властью идти не собирался. Обсуждение этой проблемы в переписке является одним из интереснейших ее сюжетов. Столь серьезное расхождение не привело к разрыву. Впрочем, надежды Маклакова на примирение с советской властью быстро рассеялись: в СССР произошла не либерализация, а ужесточение режима. С эмигрантами не собирались обсуждать условия примирения - от них требовали безоговорочной капитуляции. Маклаков, этот защитник «прав империи», не смог «переступить» через проблему прав человека. Уже в мае 1945 г. он опубликовал статью «Советская власть и эмиграция»[43], в которой выставил свое традиционное и основополагающее требование: соблюдение прав человека, защиту личности, без которой невозможно никакое сближение с правящим в СССР режимом. После публикации этой статьи в посольстве к нему охладели; политические и личные друзья Маклакова посчитали инцидент исчерпанным, хотя переписка между ними по этому поводу могла бы составить целую книгу[44].
Собственно, пора перейти от истории русской эмиграции, в контексте которой развивались отношения Маклакова и Алданова, к характеристике их переписки, приобретшей систематический и временами необычайно интенсивный характер с 1945 г.
1945-1957. Переписка
Еще в 1930-е гг. Маклаков и Алданов иногда обменивались письмами. Однако происходило это нечасто, что не удивительно - ведь они жили в одном городе и встречались как минимум раз в неделю на «четвергах» в доме Пети. Систематический характер переписка приобретает с 1945 г. Маклаков по-прежнему жил в Париже, Алданов после войны не спешил покидать Нью-Йорк. Вернулся он во Францию в 1947 г., однако поселился не в Париже, а в Ницце. Этим мы, собственно, обязаны самому существованию обширного корпуса писем.
Переписка, что является не слишком частым случаем, сохранилась практически полностью - в фонде Маклакова в архиве Гуверовского института войны, революции и мира при Стэнфордском университете (Стэнфорд, Калифорния) и в фонде Алданова в Бахметевском архиве русской и восточноевропейской истории и культуры при Колумбийском университете (Нью-Йорк). «Практически полностью» не означает, к сожалению, все-таки полностью: часть рукописных писем Маклакова утрачена. Тем не менее по отношению к общему объему переписки число утраченных писем незначительно, и нить переписки, суть обсуждаемых проблем нигде не теряется. В фонде Маклакова в Гуверовском архиве его переписка с Алдановым занимает целую коробку (20 объемистых папок), здесь хранятся оригиналы писем Алданова и машинописные отпуски писем Маклакова[45]. В Бахметевском архиве, соответственно, находятся оригиналы писем Маклакова и машинописные отпуски Алданова. В общей сложности они занимают 41 папку.
41
Набоков В.В. - Зензинову В.М., 17.III.1945 // В.В. Набоков. Pro et contra. T. 2. СПб., 2001. С. 78 (публикация Г.Б. Глушанок).
42
Вишняк М.В. - Николаевскому Б.И., 10 августа 1945 // HIA. Boris Ni colaevsky Collection. 506-35 (цит. по:
44
См. подробнее:
45
Маклаков и Алданов переписывались, разумеется, не только между собой. В фонде Маклакова переписка с различными деятелями русской эмиграции занимает 14 коробок из 36, в фонде Алданова 15 из 37. В обоих случаях это ценнейший источник по истории политической, культурной и интеллектуальной жизни эмиграции. Эпистолярное наследие обоих опубликовано лишь частично. См. «Оставим святочные темы и перейдем к еврейскому вопросу» (Из переписки В.А. Маклакова и В.В. Шульгина) // Евреи и русская революция: Материалы и исследования / ред.-сост. О.В. Будницкий. — М.; Иерусалим: «Гешарим», 1999. С. 374—442; «Совершенно лично и доверительно!» Б.А. Бахметев В.А. Маклаков: Переписка 1919-1951: В 3-х т. / ред., вступ. ст. и комментарии О.В. Будницкого. М.; Стэнфорд, 2001—2002; Политический роман в письмах: Из переписки A.B. Тырковой и В.А. Маклакова / публ. и вступит. ст. О.В. Будницкого // Русская эмиграция: литература, история, кинолетопись. Иерусалим; Таллинн, 2004. С. 302—320; Из переписки В.А. Маклакова и В.В. Шульгина / публ. О.В. Будницкого // История и историки: Историографический ежегодник. М., 2007. С. 363—394; «Деникин, несомненно, либерал по природе». Из переписки В.А. Маклакова и В.В. Шульгина / публ. О.В. Будницкого // История и историки: Историографический вестник. М., 2009. С. 361—370;