Но прежде всего я коснусь двух общих вопросов.
1) Вас[илий] Алек[сеевич] пишет: «для того, кто пережил здесь владычество немцев, ...для тех ясно, что мы все ближе к Сталину, чем к Гитлеру и Жеребкову»! Да кто же в этом сомневался? Для этого не надо было переживать владычество немцев. Мы здесь все, и социалисты, и кадеты, и беспартийные демократы, всегда занимали «100-процентную» (как говорят в Америке) оборонческую позицию. Если бы Вас[илий] Алек[сеевич] хоть на мгновенье думал о нас иначе, он вообще не стал бы нам писать, как мы не пишем и не будем писать ни одному из парижских пособников немцев, активных, неактивных, идейных и продажных. Мы все в этом отношении ([пропущено слово] и лично) настроены совершенно непримиримо (гораздо более непримиримо, чем, по слухам, в личных отношениях многие парижане). О себе скажу, что я в своих статьях и на русском, и на английском, и на французском языке в С. Штатах неизменно говорил, что мы всей душой желаем победы в этой войне России, каков бы ни был ее режим.
2) У вас, по-видимому, существует мнение, что мы «потеряли чувство России», «утратили живую связь с ней» и т. д., тогда как вы, парижане, знаете о русских делах и настроениях много больше! Право, географическое расстояние здесь ни малейшей роли не играет: 2000 километров или 6000 километров - не все ли равно? Вы видите много «приезжих». Их очень много и здесь, и они тоже не прячутся. Но вы, вероятно, читаете почти исключительно крошечные французские газеты наших дней, тогда как мы читаем ежедневно газеты, которые по верности и обширности информации ни с чем не сравнимы даже в прежней, довоенной Европе. Мы читаем также регулярно советские книги и периодические издания, которых вы, вероятно, были очень долго лишены. Я прочел за последние три - 4 года не менее десятка книг, написанных о России посетившими ее за это время американцами разных направлений. Нет ни малейшего сомнения в том, что немецкое владычество вы пережили неизмеримо острее, чем мы. Но когда один из участников вашего визита пишет сюда, что мы ничего не знаем, а он все знает - или во всяком случае гораздо больше нас - о процессах в России, то это вызывает у меня полное недоумение. Вы и ваше общество сближения (кроме, кажется, Вас[илия] Алек[сеевича]) уверены, что советская власть вступила на путь либеральной эволюции, - могу только порадоваться вашей уверенности. Алек[сандр] Фед[орович] в своих тезисах, напротив, выражает уверенность в том, что Сталиным готовится социальная революция в Европе, - это, по-моему, тоже лишь одна из возможностей. Я недавно в одной американской газете написал, что я - единственный человек в Нью-Йорке, НЕ [так!] знающий, чего хочет Сталин. Все другие знают.
Вы скажете, что вы для этого и создали Общество изучения[266] и т. д. (смотреть первый параг[раф] устава). Но для этого едва ли был необходим визит. В одном Нью-Йорке есть десяток таких обществ, и они всегда были (и в Париже). Предсказываю вам, что это сведется к небольшому числу докладов, очень мало отличающихся от тех, которые читались в разных парижских залах в течение 20 лет, и к созданию крохотного архива. Разумеется, против этого не может быть никаких возражений, и я этому всей душой сочувствую. Какую помощь вы можете оказать желающим вернуться, мне не совсем понятно. Но слова в другом документе «и содействовать этим безболезненной ликвидации эмиграции» вызывают у меня тоже некоторое недоумение. Это почти то же самое, как если бы я, уехав от Гитлера в Америку, приглашал других остаться в Европе. Изменю свое отношение к этому в тот день, когда Абрам Самойлович, от доклада которого мы, в отличие от вас, не в восторге[267] (пусть он простит меня за откровенность), переедет в Москву. Он свое подлинное мужество проявил в Компьенском лагере, и этим я искренно и от души восхищался. Но его доклад я (и отнюдь не я один) читал с душевной болью - и как эс-эр, и как друг и почитатель Абрама Самойловича (которым я, разумеется, остаюсь, если только он теперь и меня не «скидывает со счетов»). Удивила меня в «протоколе» и его речь: она могла только ослабить впечатление от очень сильных слов В.А. Маклакова в его второй речи[268].
266
Имеется в виду Объединение русской эмиграции для сближения с Со ветской Россией, основанное 24 марта 1945 г. членами условной «группы Маклакова». Председателем Объединения был избран A.C. Альперин, почетным председателем ВА. Маклаков.
267
Речь идет о докладе A.C. Альперина на учредительном собрании Объединения для сближения с Советской Россией.
268
Имеется в виду ответная речь В.А. Маклакова на выступление советско го посла А.Е. Богомолова во время встречи в посольстве 12 февраля 1945 г.