В.А. задолго до визита сообщил нам, что в парижской эмиграции существует три течения: «непримиримые» (Мельгунов, Церетели), выжидающие и третьи типа Одинца (кажется, имена были названы не им). Сам В.А., по-видимому, относил себя ко вторым. Естественно, я подумал, к какому течению я должен был бы причислить себя. Не могу причислить себя к «непримиримым», потому что не понимаю, что это значит. Если маршал освободит миллионы заключенных в лагерях и хоть немного освободит народ от нынешнего гнета, существование которого признает В.А., то мы, и не являясь в посольство, будем всячески это приветствовать (его большие заслуги в деле обороны России совершенно бесспорны). Кто же мы: «непримиримые» или «выжидающие». Думаю, что фактически мы все, не исключая Сергея Петровича [Мельгунова], «выжидающие». «Непримиримость» - это часто тога, а у меня охоты щеголять тогой, как Вишняк, нет. Однако пока ни о каком освобождении России речи нет. В.А. пишет, что его не поддержали, как не поддержали Керенского в октябре 1917 года. Пусть он меня простит, тут ни малейшей аналогии не вижу. Отчего же мы должны были «поддерживать» его в действии, которое мы признаем ошибочным и которое, думаю, со временем признаете ошибочным из десяти участников визита именно вы трое. В тоне писем Василия Алексеевича и сейчас большой уверенности не чувствуется. Может быть, я в этом и ошибаюсь.
И еще последнее. В.А. нас спрашивает: «А что же вы предлагаете?» Однако же мы и в последние двенадцать лет ничего реального не предлагали, и это было естественно, так как от нас, ото всей эмиграции, решительно ничего не зависело. Формула «когда падут большевики» была довольно утопической и в 1930, и в 1925 году, - отчего им было пасть, если с ними никто борьбы уже не вел. Мы изо дня в день повторяли, что дважды два четыре, что свобода лучше рабства, что она нужна русскому народу, как всем народам. Мы (к счастью) ошиблись в одном: мы недооценили военную мощь СССР. Ошибка очень важная, но ее допустили с нами крупнейшие военные авторитеты всего мира. Однако это другой вопрос. О наших ошибочных и о наших верных взглядах можно было бы написать не письмо, а книгу. Здесь же я только хочу сказать, что каковы бы ни были наши взгляды, они уже лет двадцать никакой «практической платформы» для эмиграции не представляли: от нас не зависело ничего. Никакой практической платформы, кроме устройства лекций и крошечного архива, не дает и ваше Общество сближения и изучения. А кто захочет вернуться, тот вернется и без вас или получит отказ и с вами. Мы этого не «запрещали» и прежде, по крайней мере так называемым обывателям. Или «вождей» Пешехонов призвал вернуться - и вернулся - без нынешней торжественности[277]. А Мякотин[278], если бы был жив, 12 февраля без малейшего сомнения остался бы дома.
Машинопись. Копия.
HIA.2-12.
В.А. Маклаков - М.А. Алданову[279], 22 июня 1945
22 Июня [1945[280]]
Дорогой Марк Александрович!
Получил от Вас посылку и искренне благодарю. Но пользуюсь этим случаем, чтобы еще раз сказать, это я дважды Вам написал закрытым письмом, что для того, чтобы я мог Вам помочь с визой, необходимо, чтобы Вы сами через местного консула возбудили об этом ходатайство. Иначе мне откажут по формальным причинам.
Ваш В. Маклаков
Автограф.
BAR. 6. F. Maklakov, Vasilii Alekseevich. Paris, 8 Dec. 1944 - 27 Aug.
1945. To Mark Aleksandrovich Aldanov.
В.А. Маклаков - Б.И. Элькину[281], 2 июня 1945
Париж, 2 Июля 1945 г.
<...>
Очень возможно, что из наших действий ничего не выйдет. Причина этого общая. Люди больше умеют воевать, чем мириться. Примирение каждая сторона понимает, как капитуляцию противника. Наша русская история с 1902 г. полна примеров этого; она теперь повторяется. «Советы» согласны мириться, если мы станем «советскими» патриотами и не будем видеть их недостатков, или по крайней мере не посмеем об них говорить. А те в «Америке» согласны мириться, если Советы капитулируют без всяких условий, пойдут на Учредиловку. Мне не простили из одного лагеря, что я в доме повешенного заговорил о веревке, о необходимости права, о свободе; а из другого, что я признал желательной не революцию, а эволюцию в рамках советского строя. Отрадно видеть, что Ваши молодые советские собеседники - при этом партийцы, были умнее[282]. Они понимали необходимость реформ; не реставрации, не революции, но необходимость реформ, хотя бы на базе Сталинской конституции. Моя ставка в России на людей этого типа, но их мало; и эта ставка «теория», а не практика.
277
Пешехонов Алексей Васильевич (1867-1933), экономист и публицист; активный участник освободительного движения, за принадлежность или содействие нелегальным организациям неоднократно арестовывался и высылался в 1880 - начале 1900-х гг. Сотрудничал в эсеровской печати; состоял некоторое время в «Союзе Освобождения». В 1906 г. стал одним из основателей партии народных социалистов. После февраля 1917 г. - член Исполкома Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов; в мае - августе 1917 г. - министр продовольствия Временного правительства. После Октябрьской революции и последовавшего через несколько месяцев разгрома ЦК партии народных социалистов перебрался на Юг. Участвовал в белом движении, печатался в различных периодических изданиях, выходивших на подконтрольных белым территориях. После разгрома белых работал статистиком
278
Мякотин Венедикт Александрович (1867-1937), историк, публицист. Автор многочисленных работ по истории России и Украины в XVII- XVIII вв. Сотрудник (1893) и член редакции (с 1904) народнического журнала «Русское богатство». В 1906 г. один из организаторов и лидеров партии народных социалистов. С марта 1917 г. член Исполкома Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, с мая 1917 г. - член Исполкома Всероссийского Совета крестьянских депутатов. В 1917 г. избран председателем ЦК Трудовой народно-социалистической партии. В 1918 г. один из создателей и руководителей «Союза возрождения России». В 1920 г. арестован, осужден по делу «Тактического центра», в апреле 1921 г. освобожден. В 1922 г. выслан из Советской России. В эмиграции в Берлине, с 1924 г. в Праге, с 1928 г. профессор историко-филологического факультета Софийского университета.
282
По-видимому, речь идет о контактах с советскими представителями в Лондоне. Советские дипломаты в Великобритании, видимо, следовали той же линии, что и их коллеги в Париже. По словам Е.В. Саблина, он стал негласным советником советского представительства в Лондоне. У него раз в неделю бывал один из секретарей посольства