Все остальное Ваше письмо, по-видимому, говорит о моих книгах, — сужу по отдельным разобранным словам: «Истоки», «Портреты», «Современники». Еще разобрал о нашем шутливом договоре, заключенном когда-то у Пети. Вы верно — и остроумно — говорите, что «юбилей» в каком-то отношении можно сравнить со смертью. Из этого я заключил, что в дальнейшей части Вашего письма Вы говорите о статье или приветствии, которое Вас просило «Новое Русское Слово» прислать к «юбилейному номеру». Но больше я ничего не разобрал, не знаю даже, что Вы решили сделать или ответить им. Быть может, Вы тут меня о чем-то спрашиваете? Не зная вопроса, естественно не могу ответить. И хочу только свой ответ, данный мною в предпоследнем письме, ответном на Ваше письмо, переписанное на машинке: если Вы напишете обо мне статью, я буду в восторге; если пошлете только небольшую заметку-приветствие (кажется, так кто-то сделает), тоже буду в восторге и очень тронут; если не напишете ничего, то мне и в голову не придет «обидеться», буду благодарен за одно намеренье, -при Вашей занятости именно в настоящее время, при стольких Ваших заботах и огорченьях, Вам трудно потерять хотя бы часть времени, это каждый поймет, прекрасно понимаю и я. Поэтому вывод: не волнуйтесь ни минуты, все будет хорошо, что бы Вы ни решили. Одно только: если напишете хотя бы несколько строк газете, отдайте переписать в Париже: в Нью-Йорке никто не разберет ни слова, в этом и сомневаться не приходится.
О самом «юбилее» знаю очень мало. Узнав, что С.А. Водов хотел устроить банкет, я немедленно написал и ему и убедительно попросил его никакого банкета не устраивать. Он согласился со мной, и никакого банкета не будет, как не будет, тоже по моей убедительной просьбе, и вечера в Нью-Йорке. Для еще большей верности я и несколько отложил свой приезд в Париж, — приеду только во второй половине ноября, а 7-го ноября пойду с Татьяной Марковной в Ниццский кинематограф, как и сообщил Жерби в интервью со мной.
Новостей нет. Погода здесь испортилась, дождь и холодно, а у нас еще не топят. В Ницце домовладельцы испокон веков считают, что до 15 ноября квартиры должно отапливать солнце. Немудрено, что у меня не то грипп, не то бронхит. Топят ли у Вас? Как Вы себя чувствуете?
Шлю Вам самый сердечный привет, лучшие пожелания здоровья и бодрости.
Ваш М. Алданов
Машинопись. Подлинник.
HIA. 2-25.
М.А. Алданов и А. Жерби. Ницца, октябрь 1956. На обороте надпись рукою А. Жерби: "На добрую память о "странствующем" и момнящем интересных людей - Ек[атерине] Д[мтритриев]не Про[копови]ч! А. Жерби. Окт. 56"
Фото предоставлено Бахметевским архивом Колумбийского университета
М.А. Алданов — В.А. Маклакову, 22 октября 1956
22 октября 1956
Дорогой Василий Алексеевич.
Пишу сегодня только несколько слов. Я только что получил письмо от A.A. Полякова, секретаря «Нового Русского Слова». Он горестно сообщает мне, что они получили от Вас два письма (в связи с моим 70-летием) и, несмотря на все старания, не разобрали в них НИ ОДНОГО СЛОВА!! На всякий случай спешу Вам сообщить, что, если в одном из этих писем было что-либо для напечатания, то вы еще, конечно, можете продиктовать это машинистке и отправить по воздушной почте газете: время до 7 ноября еще есть. Но неужели Вы могли думать, что Поляков и Цвибак, а тем более наборщики, разберут то, что Вы пишете от руки? Кажется, я был последним, еще что-то разбиравшим — до последнего Вашего письма. Все-таки хорошо, что существуют пишущие машинки.
Как Вы? Как Марья Алексеевна?
Шлем Вам обоим самый сердечный привет и лучшие пожелания.
Ваш М. Алданов Машинопись. Подлинник.
HIA. 2-25.
В.А. Маклаков — М.А. Алданову, 22 октября 1956
Париж, 22 Октября 1956 г.
Дорогой Марк Александрович.
Я свою статью написал от руки; в ней 6 страниц. Быстрота переписки зависит уже не от меня. Потому к сроку может она и не поспеть. Обе газеты писали, что их юбилейные номера выйдут не в один и тот же день, и потому эту же самую статью можно печатать в обеих.
Моя статья по форме написана в виде поздравительного письма лично Вам с добавлением о том, как я Вас понимаю и что в Вас ценю. Я своей статьей из-за краткости времени, которое я мог ей посвятить, недоволен, но некоторый интерес она все-таки может представить.
Пошлю ее не только Вам, но в обе газеты с просьбой поступить с ней по Вашему усмотрению. Можно, во-первых, бросить ее в корзину и о ней промолчать, можно только упомянуть мое имя среди других поздравителей. Наконец, можно целиком или в выдержках ее напечатать, хотя бы и запоздавшую. Все это возможно, но прошу Вас решение взять на себя. Так как статья имеет характер личного письма к Вам, а не в газету, то без Вашего согласия им было бы, вероятно, печатать ее не корректно. Об этой моей просьбе я обе газеты предупрежу, одновременно с этим письмом. Самую же статью пошлю Вам и им в середине недели, но раньше 1-го Ноября, и тогда мне скажите, что с ней решили.