Как бы то ни было, знаю, что в болезни Марьи Алексеевны ничего опасного нет. Кстати, на днях я прочел, что этой самой болезнью болен знаменитый немецкий кинематографический артист Эрих фон Штрогейм[2036]. Ему тоже за семьдесят лет. Он лежит в каком-то доме отдыха под Парижем уже несколько месяцев, поправляется и скоро выпишется[2037].
Разобрал в Вашем сегодняшнем письме, что Вы вчера получили приглашение в Стокгольм. Но вчера же пришло к нам из Нью-Йорка письмо от Л.О. Дан: она сообщает, что этот съезд «по-видимому, не состоялся, оказалось мало желающих ехать». Вероятно, Ваши сведения вернее. Я не разобрал, что Вы ответили. О Керенском ни слова не разобрал. Уехал ли он уже?
У меня нового ничего, кроме того, что нервы в плохом состоянии. Заходил ко мне здесь Ваш товарищ по Государственной Думе Г.Г. фон Лерхе[2038]. Он бежал во Францию из Марокко, где прожил долгие годы. Теперь бежал, бросив свое имение: там теперь европейцу жить невозможно. Рассказывал много интересного. Он очень бодр и, кажется, жизнерадостен, хотя у него грудная жаба (он на год старше Вас).
Шлем Вам и Марье Алексеевне самый сердечный привет и лучшие наши пожелания.
Ваш М. Алданов
Машинопись. Подлинник.
HIA. 2-28.
В.А. Маклаков - M.A. Алданову, 24 января 1957
24/I [1957[2039]]
Дорогой Марк Александрович!
Спасибо за письмо. И прошу Вас войти в мое положение. Благодаря, с одной стороны, глухоте (особенно для телефона), а с другой стороны, почерку я постепенно лишаюсь возможности общения с людьми и превращаюсь в глухонемого урода. И это в настоящее бурное время. В довершение всего последние дни я простудился, довольно серьезно; не мог спать, было трудно дышать, мучительно больно кашлять и чихать, и как-то инстинктивно шел к заключению, что это приходит конец. И самое любопытное, что это не только меня не пугало, а скорее успокоило. Значит, все исчерпано, и иного в жизни не остается. Вот Вам моя исповедь. Это далеко не «покой небытия», как писал Майков[2040], но это и не «бытие», не «жизнь», не стремление действовать.
Моя сестра тоже себя переживает. Ее лечат [слово нрзб], а после них производят анализы, чтоб видеть, как injection[2041] подействовал, и эти исследования очень мучительны.
С Керенским беседовал два раза, а потом он звонил мне в день своего отъезда в Лондон за 2 часа до отъезда. И я не понял ничего из того, что он мне говорил. Одно утешение и развлечение моей жизни, это воспоминания и, как уверяют, их успех. Но это - пассивная роль. И тут я Вам искренне завидую. Вы не обречены на то, на что я сейчас обречен: любоваться тем, что другие делали и еще делают.
На стокгольмское приглашение я сразу ответил, без объяснения причин, что не могу. А «Русская Мысль» в лице Водова просит статью о Февральской революции. Об этом по разным поводам я не раз говорил, и новое сказать уже не могу. И потому не буду писать.
А в архивах моих, кот. я понемногу уничтожаю, попадаются много статей, кот. читаю не без удовольствия: но это все - история.
Вас. Маклаков Увижу ли я Вас еще на этой планете?
Автограф. BAR. 5-16.
М.А. Алданов — B.A. Маклакову, 26 января 1957
26 января 1957
Дорогой Василий Алексеевич.
Меня очень расстроило Ваше письмо, — то, что я разобрал в нем (несколько больше обычного). Александр Андреевич в гораздо более радужном свете, чем Вы, представил нам в Ницце состояние Вашего здоровья. А еще с неделю тому назад нам писала В.Н. Бунина. Она была у Вас в день Ваших именин, сообщила, что Вы были бодры, милы, любезны (подарили ей Вашу книгу). Все же надеюсь и даже уверен, что они тут правы. Кто же из врачей бывает у Вас? Все-таки ведь надо же спросить сейчас же врача, хотя бы только из-за нынешней простуды! Ради Бога, сделайте это не откладывая, — если еще не сделали (при всем желании и старании, я не нашел в Вашем письме и строки, которая указывала бы на лечение).
«Завидовать» и мне, и моей жене не приходится в связи со здоровьем. Если б оно было лучше, я давно приехал бы в Париж. Надеюсь быть скоро, и, разумеется, первый визит будет к Вам.
2036
Штрогейм (Stroheim) Эрих фон (1885-1957), американский режиссер, актер и сценарист. Родился в Австро-Венгрии в еврейской семье. В 1909 г. перебрался в США, где сочинил себе новую биографию — австрийского аристократа и обзавелся дворянской приставкой «фон». Стал одним из самых известных режиссеров и актеров Голливуда; успех сменили неудачи, и в 1936 г. Штрогейм уехал во Францию, где ему сопутствовал успех как актеру. В 1939 г. вновь уехал в США, откуда вернулся во Францию в 1946 г., где продолжил сниматься в кино.
2037
Ободряющий пример, приведенный Алдановым, оказался, как показало недалекое будущее, не слишком удачным: Э. фон Штрогейм скончался от рака 12 мая 1957 г.
2038
Лерхе (фон Лерхе) Герман Германович (1868-1963), государственный и политический деятель. Служил в основном в Министерстве финансов и Государственном банке. Во время Русско-японской войны уполномоченный Красного Креста. Один из основателей партии «Союз 17 октября» (ноябрь 1905), член ее Центрального комитета. Камергер Двора (с 1906). Гласный С.-Петербургской городской думы и Уездного земского собрания. В 1907-1912 гг. депутат III Государственной думы. Директор Русско-персидского горнопромышленного общества, председатель правления либавских железоделательных и сталелитейных заводов, член правления Товарищества Петербургского вагоностроительного завода. В период Первой мировой войны — особоуполномоченный Красного Креста. После 1917 г. в эмиграции во Франции. Член правления Объединения бывших воспитанников Императорского Александровского лицея, член Союза Георгиевских кавалеров, Союза ревнителей памяти императора Николая II.
2040
Маклаков цитирует строки из «лирической драмы» «Три смерти» (1851) русского поэта Аполлона Николаевича Майкова (1821-1897).