28 апреля 1942 г. Маклаков был арестован; были арестованы и сотрудники его Офиса. Оккупанты хотели продемонстрировать, «кто в Париже хозяин», и пресечь не санкционированную ими деятельность маклаковского Офиса. После девяти с половиной недель заключения в парижской тюрьме Санте в июле 1942 г. Маклаков и его сотрудники были освобождены[15]. Бумага с «семью тезисами» Маклакова осталась лежать в шкафу. На следующий день после ареста кто-то из его окружения, знавший об их существовании, отыскал и уничтожил листок[16]. Нацисты и их русские и французские прислужники хотели продемонстрировать, «кто есть кто» и подчеркнуть, что недавний председатель Эмигрантского комитета и глава Офиса по делам русских беженцев в глазах новых властей фигура подозрительная и что эмигрантская иерархия изменилась окончательно. Возможно, одной из дополнительных причин ареста послужило масонство Маклакова; во всяком случае, о принадлежности к масонству его допрашивали в тюрьме французские следователи (по словам Маклакова, с немцами в тюрьме он не сталкивался, только с коллаборационистами). После освобождения нацисты взяли у Маклакова подписку, что он прекратит выполнять функции главы Эмигрантского комитета, а также не будет заниматься какой-либо политической деятельностью[17]. Ему предписали уехать на несколько месяцев из Парижа. Маклаков провел их в деревне у барона Б.Э. Нольде; здесь он написал обдуманную в тюрьме книгу о Второй думе[18].
Впоследствии он писал Алданову, что эта книга - его слабость, и он ею очень дорожит. «Я ее сочинял, т. е. обдумывал, когда сидел в тюрьме и не знал, выйду ли оттуда живым. Было много времени думать, было полезно сосредотачивать мысль, чтобы чем-нибудь ее занимать, и, наконец, в этих условиях мысль работает честнее»[19].
В годы войны Маклаков не только был «оборонцем», готовым в условиях войны с нацистской Германией закрыть глаза на прежние прегрешения советской власти, точнее, поверить в ее эволюцию. Кроме того, он требовал от эмигрантов соблюдения лояльности Франции, которая давала им приют на протяжении двух десятилетий. Лояльности в отношении Франции Маклаков, по словам Г.В. Адамовича, «требовал категорически, и резко разрывал с людьми, которые были, по его мнению, в этом смысле не на высоте, - особенно, если это были люди известные, просвещенные, а не сбитые с толку эмигранты. В те времена такие разрывы, - публичные, у всех на виду, доходившие до отказа подать руку, - бывали далеко не безопасны, но Маклакова это не останавливало»[20]. Разумеется, речь шла не о той Франции, которая «коллаборировала» с нацистами.
Вряд ли сопротивление Маклакова и его «группы» нацистам и их пособникам выходило за пределы идейного противостояния. Ему ведь было уже за семьдесят, и он почти ничего не слышал. Американский слуховой аппарат появился у Маклакова только после окончания войны. Но, во всяком случае, после освобождения Маклакова из тюрьмы он и его единомышленники связались с силами Сопротивления и, вероятно, оказывали его участникам определенное содействие. Но главным их делом, несомненно, была антинацистская пропаганда в эмигрантской среде. По свидетельству П.А. Берлина, «они делали все, что от них зависит, чтобы противодействовать прогитлеровским настроениям в русской эмиграции и оказывать поддержку жертвам немецких преследований». С двумя членами группы, A.C. Альпериным и H.A. Кривошеиным, Берлин был связан общей работой по укрывательству евреев[21]. Деятельность группы не осталась незамеченной. Один из ее членов, H.A. Кривошеин, сын бывшего царского министра A.B. Кривошеина, был арестован. Маклаков значился в списке подлежащих увозу в Германию в случае приближения войск союзников. Однако наступление союзников было столь стремительным, что до престарелого либерала руки у нацистов не дошли[22].
Маклаков, который всегда отказывался от роли «вождя» эмиграции, ссылаясь на свое особое положение ходатая по делам всех эмигрантов, независимо от их политических взглядов, едва ли не впервые попытался сформулировать программу, вокруг которой могла объединиться патриотически настроенная часть эмиграции. Эта программа, напечатанная в виде листовки в июне 1944 г. от имени «группы действия» русских эмигрантов, судя по основным мыслям и стилю, написана им самим или при его ближайшем участии. Вероятно, она во многом повторяла семь пунктов, сформулированных Маклаковым весной 1942 г., запись которых была уничтожена после его ареста.
15
Маклаков В.А. - Алданову М.А., 15 декабря 1944 // Наст. изд., с. 85;
17
Из письма посла СССР во Франции А.Е. Богомолова заместителю на родного комиссара иностранных дел СССР В.Г. Деканозову, 4 апреля 1945 // Чему свидетели мы были...: Переписка бывших царских дипломатов 1934— 1940: Сб. документов в двух книгах. М., 1998. Кн. 2. С. 582.
20