И если Горан Бегич впал-таки в своё праведное буйство, то по логике вещей, серьёзное противомутантское оружие ему и не потребуется. Горан будет мстить "стрелочникам". На первых порах пострадает Фабиан Шлик, за ним, возможно - остальные немцы. А что дальше - строго говоря, и неважно, поскольку к тому времени мутанты пристрелят самого Горана.
Точно, пристрелят. Не зря они уже и так со всех ног помчались к Председательскому дому, впервые за всё время освободив ранее строго охраняемый проход в частоколе. Ибо Дылда и Шнурок пробежали в числе самых первых - эх, часовые недоделанные!
Что же значит нынешняя стрельба для Багрова? То и значит, что даёт последний шанс легко выбраться. Сумеет ли он им правильно воспользоваться?
Правильно - это быстро. Ибо долго Бегичу не продержаться. Быстро - это не на карачках. Потому что Багров прикинул, как это долго - тащить свою ногу по земле волоком. Стало быть, уходить придётся в полный рост.
Прежде чем выйти из-за кустарника, капитан Багров нахлобучил на голову трофейную мутантскую балаклаву - единственный результат вчерашней попытки вырваться за ворота. Сойдёт ли он в этой маске за мутанта? Ой, вряд ли. Но лицо человеческое спрячет.
Да и страха своего не выдаст. Шутка ли - осталось пройти почти через всё селение. Если начнёшь попеременно краснеть, да бледнеть - непременно привлечёшь внимание. А в маске можно хоть позеленеть - ну и на здоровье.
Как Багров постановил, так и делал. Шёл как можно быстрее - правда, получалось медленно. Старался не привлекать внимания походкой - но больная нога с отчётливым звуком шаркала по булыжной тропе и в принципе не желала сгибаться. Пытался никому не попадаться на глаза - но встречал всё новых и новых мутантов.
Но вот странность. Завидев капитана в нелепой балаклаве, да ещё с его весьма неадекватной походкой, мутанты лишь стыдливо, с тревожной неловкостью отводили взоры. Нет, чтобы поинтересоваться, кто же мимо них идёт, свой или чужой.
Много позже капитан Сергеев рассказал предысторию их опасливых взглядов. По-видимому, мутанты невольно принимали Багрова за Пердуна -хромого повелителя Березани. Если сей жестокий тиран напяливал на рожу балаклаву, всякий житель посёлка обязался его не узнавать, а проходить себе мимо, не мешая шефу хранить инкогнито.
Но в тот день, когда от его походки шарахались жители Березани, капитан Багров передумал многое, и никак не мог взять в толк, чем же вызвано такое их поведение. Может, они намеренно издеваются? Может, ещё пошалят, а тогда и повяжут? Может...
Но тут Березань благополучно закончилась и капитан вышел на луг. И где-то там впереди его ждало болото. Грязный водоём, с которым его ноге наверняка лучше не контактировать, но... Но что такое какая-то там грязь против мутантов и их приспешников, готовых оттяпать любому даже вполне здоровую ногу? Ей-богу, смешно.
В болотную воду он вступил бестрепетно. Здоровье - важная ценность, но только для живых. А болото нынче - дорога жизни. Жаль, прежде по здешнему болоту Багров никогда не ходил, а проехать в носилках - не считается. Зато капитана не обделила интуиция. Словно заговорённый, он поворачивал вместе с тропой, не заходил в непролазные топи.
Где-то на середине болота капитану встретился Фабиан Шлик. Санитар несколько раз повторил, что он "раскаялся", но что это слово для него значило, Багров так и не уяснил. Кажется, суть раскаяния Шлика в том и состояла, что парень боялся мести Горана Бегича.
Теперь же, посреди болота, Фабиан явно раскаивался уже и в том, что собрался форсировать сию водную преграду. Куда идти дальше, он не представлял, предпочитал вернуться.
- Что ж, возвращайтесь, - одобрил ход его мыслей капитан Багров. А сам пошёл дальше. И не ошибся: глубокое место, которое так напугало Шлика, осталось позади. Дальше вода не поднималась выше пояса.
А вскоре Багрова окликнули знакомые голоса. Мамедов, Погодин - вот так встреча! И главное - парни стояли на твёрдой суше. На противоположном берегу болота. Неужели дошёл?
Мамедов и Погодин помогли выбраться на берег, подставили плечи, вися на которых капитан и прибыл в лагерь, разбитый среди мутантского берёзового леса.
- Что же вы, Юрий Михайлович, рану-то не поберегли? - цокал языком Погодин, - али думали по болоту пройти, "аки посуху"?
- Нет, конечно, - отвечал Багров, - но не было вариантов. Лучше пусть болотная антисанитария, чем "чистенькая" евробольница.
- Хотя почему непременно антисанитария? - любил башенный стрелок противоречить. - Почему бы не наоборот? Представьте, что вода здесь может быть с бактерицидными, бальзамирующими свойствами - такой эффект в некоторых болотах тоже ведь наблюдался: там сохранялись тела мамонтов, а то и просто доисторических людей!
- Моё тоже сохранится, - смеясь, пообещал капитан Багров.
2. Адам Константинович Рябинович, рядовой войск МЧС
Отступая всё глубже в подземный ход, Рябинович и Хрусталёв так и поливали мутантов из автоматов. Как ни странно, хрусталёвский автомат больше не капризничал. Никаких застреваний патронов. А что? Даже автомат понимает, когда выделываться больше не стоит.
- Они прижмут нас к решётке! - скороговоркой выкрикнул Колян в перерыве между очередями.
- Значит, будем просачиваться! - Рябинович удачной очередью снёс голову одному из нападающих. Безголовый с обиженным видом повалился на пол. Все жесты его как бы говорили: не заслужил. Что бы мутанты ни творили, они всегда думают, что смерть их навещает незаслуженно.
От кабинета главврача таких незаслуженно погибших мутантов Адам насчитал уже четыре. Ну, и Колян Хрусталёв одного или двоих тоже обидел насмерть. Когда на тебя тупо идут, тут уж не обидеть и не получится. Если не обидишь, мутант подберётся вплотную, а в рукопашной против него - никаких шансов. То есть, совсем никаких.
Шестерых мутантов они положили, но тех, кто остался - ещё больше. И, веруя в свою непогрешимость, продолжают тебя теснить всё далее в подземелье. Ведь их убивать по определению не за что; вдруг и ты проникнешься их глупой уверенностью, и перестанешь в них стрелять, а зато они весело прикончат тебя - вековечного виновника всякой беды. Прикончат - и "все довольны".
Рябинович прижался спиной к решётке и - надо же - почувствовал, как легко она подаётся. Выходит, не заперта. Хрусталёв её даже не подёргал - не догадался. А надо бы...
- Стой, Адам! - крикнул Хрусталёв, глядя, как Рябинович левой рукой открывает решётку. - Вдруг там ещё такие же чудища? - парень кивнул на останки. Вдруг нападут?..
Так вот, чего боялся Колян Хрусталёв! "Чудища" в подземелье.
- Погляди назад, придурок! - рявкнул Рябинович. - Вон где чудовища!
- Да, ты прав! Ты очень прав! - быстро сказал Колян и поскорее подкосил очередью ближнего к себе мутанта. Тот пополз к нему по-пластунски, злобно разевая зубастый рот. Чем не чудовище?
Мутант успел укусить Хрусталёва, но только однажды. Колян расстрелял в упор его неразумную голову. Фонтан обломков мозга и кости, а среди стихии - обиженная фраза из хлюпающего кровью горла:
- Так это же я, скульптор Ванидло: меня убивать нельзя... - и такой уверенностью дышали произнесенные слова, что даже Рябинович невольно призадумался. Неужели трогать скульпторов запрещает какая-то конвенция?
Нет, ерунда! Трогать мутантов пытаются запретить мутанты. И всё.
Укушенный Хрусталёв больше не раздумывал, а шмыгнул за решётку вслед за Рябиновичем. Из-за решётки они вдвоём расстреляли ещё четверых мутантов. Последний из этой четвёрки тоже пытался им рассказать, что в него стрелять не надо, его зовут Переползло, его в Березани всякий знает.