Власти постоянно вмешивались во внутренние дела евреев и в XVIII веке начали активно урезать автономию кегилы, что, как считается, привело к ослаблению связи между общиной и ее членами[63]. В Речи Посполитой крупные землевладельцы, магнаты, на чьих землях в основном селились евреи, все чаще воспринимали кагал как соперника, покушающегося на их власть над подданными иудейского вероисповедания, и на всем протяжении XVIII века аристократы стремились контролировать кагалы и по возможности даже определять их состав[64]. В своих исторических трудах Дубнов описывает XVIII век в Польше как период внутреннего раскола в еврейских общинах, внешней угрозы и упадка авторитета общинного руководства. Эта концепция в итоге сделалась общепринятой в еврейской историографии[65]. Впрочем, не вполне ясно, какого масштаба достиг кризис общины и насколько ослабла еврейская автономия в Речи Посполитой XVIII века[66]. Безусловно, местные ваады и Ваад четырех земель утратили в XVIII веке прежнее влияние и в 1764 году были распущены из-за финансовых проблем: их долги росли, и власти предпочли более централизованный и эффективный способ сбора налогов. Но на местном уровне вплоть до утраты Польшей государственности в результате разделов между Россией, Пруссией и Австрией (в 1772, 1793 и 1795 годах) кагалы по большей части функционировали как и прежде, то есть как олигархия, контролирующая почти все аспекты религиозной, социальной и экономической жизни евреев[67].
В период с 1750 по 1844 год правительства Пруссии, Австрии и России инициировали реформы, направленные на отмену юридической автономии евреев[68]. Тем не менее на территории бывшей Речи Посполитой, как и в других регионах Европы, еврейская автономия никогда не исчезала окончательно благодаря потребности евреев в общине, а властей — в удобных формах управления. К примеру, хотя формально еврейская автономия в Великом княжестве Познанском была уничтожена в результате второго раздела Польши (1793), центральная власть в Берлине сочла полезным сохранить существовавшие общинные структуры[69]. И хотя официально Пруссия распустила кегилы на захваченных польских землях, общины продолжали формировать институты самоуправления во всех сферах еврейской жизни[70]. В результате последовательных законодательных изменений раввинат оказался подчинен новой Gemeinde (общине, нем.), что благоприятствовало становлению светской общины и тем самым — гораздо более глубокой интеграции евреев в жизнь Пруссии.
Наполеон ненадолго возродил Польшу, создав Варшавское герцогство на землях, отвоеванных у Пруссии, а затем у Австрии (и, вероятно, расширил бы эти владения, если бы сумел победить и Россию). Варшавское герцогство получило конституцию, здесь действовал Кодекс Наполеона. После Венского конгресса 1815 года основная часть герцогства (за исключением Познани) отошла России, но, чтобы смягчить недовольство поляков, Александр I объявил о создании Царства Польского (известного также как русская Польша или, среди поляков, как «конгрессовое королевство»). Этим королевством правил русский царь с титулом польского короля, и оно имело либеральную конституцию. Царство Польское проводило собственную политику также и по отношению к еврейскому населению и в 1822 году отменило институт кагала и распустило все еврейские братства. Таким образом, автономное Царство Польское внутри Российской империи фактически отменило еврейскую автономию, причем более радикально, чем это сделал на остальной территории империи закон 1844 года, упразднивший кагал. Тем не менее евреи сохраняли в Царстве Польском автономию в виде незарегистрированных братств (хеврес). Реформы 1822 года заменили кагалы «божничными дозорами» (синагогальными правлениями, польск.), которые, как и планировалось, находились под контролем сторонников интеграции в польское общество; однако приверженцы традиций попросту нашли другой способ управлять общиной, а именно через посредство хевра кадиша (погребальных братств)[71]. Автономию Царства Польского все сильнее уреза́ли после двух неудачных восстаний (1830 и 1863–1864 годов), но полная эмансипация, дарованная евреям Польши в 1862 году, после подавления восстания не была отменена. В итоге Царство Польское (после 1864 года официально переименованное в Привислинские губернии) представляло собой по отношению к евреям аномальное юридическое пространство: с одной стороны, оно оставалось частью Российской империи, с другой — здесь не действовали антиеврейские законы[72].
63
64
65
См.:
66
Спор о том, произошел ли кризис общины в XVIII в., в значительной степени связан с попытками, начинателем которых был Дубнов, объяснить происхождение хасидизма. С точки зрения Дубнова, тяжелые страдания польского еврейства в начале XVIII в. усугублялись давлением раввинистического иудаизма, а хасидизм предлагал альтернативную, популяризированную форму иудаизма, обращенную к эмоциональным потребностям простых евреев. Бенцион Динур впоследствии описывал этот период как эпоху не религиозного, а скорее общинного конфликта: он утверждал, что хасидизм возник из протеста против социального давления в кегилах. Якоб Кац считает возникновение хасидизма непосредственным итогом кризиса общинного руководства. По мнению Каца, общинное руководство повсюду в Восточной Европе становилось все более коррумпированным и лидеры общин удерживали свои позиции с помощью нееврейских властей и вопреки воле народа. Моше Росман и Гершон Хундерт поставили под вопрос масштабы общинного кризиса и страдания евреев в XVIII веке: они доказывают, что на самом деле это была эпоха экономического и демографического подъема для евреев Польши и Литвы. Признавая существование внутренних конфликтов в некоторых кегилах, Хундерт тем не менее оспаривает общую картину кризиса общины в Польше XVIII века. См. гл. «Was There a Communal „Crisis“ in the Eighteenth Century?» в кн.:
67
Предложения модернизировать еврейскую общину Польши и принципы ее автономии выдвигались еврейскими и польскими деятелями в период Четырехлетнего сейма (1788–1792), но они ни к чему не привели. См.:
68
См. два замечательных обзора:
69
Стоит отметить, что в знаменитом призыве к эмансипации евреев «Über die bürgerliche Verbesserung der Juden» («Об улучшении гражданского положения евреев») Христиан Вильгельм фон Дом настаивал на сохранении автономии еврейских общин в Пруссии и наткнулся на возражения Мозеса Мендельсона — еще одно свидетельство заметных различий в подходе к этому вопросу в Германии и во Франции:
70
71
72
См.: