Точности ради надо признать, что имя Трейвис Форстер было псевдонимом. Любой человек может присвоить себе имя более звучное, нежели Гисберт Фаш, но никто не имеет права красть чужую жизнь и называть себя писателем, на деле таковым не являясь. Гисберт Фаш составил свой псевдоним из имен двух своих идолов и внес в свой паспорт. Имя он взял у вымышленного героя Трейвиса Бикля, борьбой которого за уважение и признание он был поражен, когда смотрел фильм Скорсезе «Таксист»; фамилию он позаимствовал у Георга Форстера, естествоиспытателя, путешественника и искателя приключений, незаслуженно забытого всемирной историей.
Гисберт Фаш, как мы будем для простоты его называть, сидел на деревянной скамье уголовного суда, но мысленно снова был в душной спальне приюта, напоминавшей брюхо галеры с крошечными люками под потолком. Приют Святой Ренаты был настоящим ГУЛАГом, где бал правили самые жестокие, притеснявшие слабых. Самым худшим, а значит, самым сильным был Генри. Поселившись в приюте, он первым делом выбил Гисберту два передних зуба, потому что хотел спать на верхней койке двухъярусной кровати. Верхняя койка как новичку ему не досталась, сначала он должен был довольствоваться нижним местом. Два десятка мальчиков слышали в темноте, как все это происходило. Как только выключили свет, Генри, словно страшный Грендель, забрался на верхнюю койку и ударил Гисберта в лицо, стащил его вниз и бросил на нижнюю койку. Никто не помог Гисберту, все лишь тряслись от страха. Ту ночь Гисберт будет помнить всю жизнь. Он лежал без сна, глотая текущую изо рта кровь, а забравшийся на его место психопат что-то орал во сне и делал под себя.
Когда несколько десятилетий спустя Гисберт Фаш в каком-то литературном приложении натолкнулся на имя Генри Хайдена, то решил, что это просто случайное совпадение. Критики писали о великом прорыве, расточая похвалы стилю и силе выражения – Генри не мог быть таким гением, это совершенно невозможно. Однако в статье была фотография автора. Сомнений не оставалось – это он. Те же серо-зеленые глаза, та же наглая ухмылка победителя. Грендель вернулся. Вместо выбитых зубов у Гисберта уже давным-давно стояли два штифта, но воспоминание заставило их мучительно заныть. Он купил роман в книжном магазине на углу, торопливо сорвал пластиковую упаковку и принялся читать прямо на ходу.
«Фрэнк Эллис» оказался рассудочным, сухим и довольно пресным триллером, хорошо и сжато написанным, с неплохо разработанными деталями, но ни в коем случае эту книгу нельзя было назвать романом века. Но даже не в этом дело. «Каждая фраза – это крепость». Эта надпись красовалась на клапане суперобложки «Фрэнка Эллиса». Миллионы людей купили и прочли книгу. С того момента у Фаша зубы стали ныть постоянно. Он не мог понять, как это бесчувственное чудовище могло самостоятельно сочинить бестселлер. Однако если роман написал не он, то кто? Что делал этот человек с момента бегства из приютского ГУЛАГа до выхода в свет его первого романа? Гисберт не смог нащупать след. Нигде не было никаких сведений об окончании учебного заведения, не нашлось ни одной строчки ни в одном литературном альманахе. Можно было предположить, что имя этого психопата обнаружится в картотеке судимостей, но и эта надежда не оправдалась. В картотеке не значилось имя Генри Хайдена. Он нигде не учился, не оставил никаких следов творческой деятельности, у него не было друзей или близких коллег по писательскому цеху. Может быть, раньше он печатался под псевдонимом? Если да, то под каким? Разве нет примеров скрытных писателей, которые прячут от публики свой жизненный путь? Но не таков был Генри Хайден. После своего бегства из приюта он нырнул в неведомые глубины, чтобы потом, спустя несколько десятков лет, вдруг подобно комете взлететь на литературный небосклон.