— О чем же? — спросил Коул все так же резко, но по его голосу стало ясно, что ее уверенность несколько поколебала его.
— О том, что любимым нужно доверять.
— Дело не в доверии, — возразил Коул. — Просто…
— Никаких «просто», — отрезала Фиби. — Все дело как раз в доверии. А если тебе его недостает, то ты, наверное, вовсе не такой, каким я тебя считала.
Повисла гнетущая тишина. Они глядели друг на друга, тяжело дыша и выпуская пар изо рта.
— Ты на что намекаешь? — спросил Коул наконец. — Тебе же известно: все это время я был на людях.
— Мне ничего не известно, — возразила Фиби. — И в любом случае это тебя не оправдывает. Или ты мне веришь, или нет. Дискуссия окончена. Я еду домой.
И, не проронив больше ни слова, она развернулась и зашагала прочь, оставив Коула стоять с раскрытым ртом посреди улицы.
ГЛАВА 4
Окошки родного дома приветливо светили сквозь туман. «Как же здорово вернуться», — думала Фиби, сворачивая на ведущую к дому дорожку. Она заглушила мотор и на мгновение положила голову на руль, почувствовав полную опустошенность.
Она старалась всю дорогу думать лишь о том, чтобы правильно вести машину. Тем более что туман становился все гуще. Ей хотелось орать от отчаяния или реветь от обиды. Даже неизвестно, какое чувство было сильнее.
Фиби повернула переднее зеркальце и, глядя в него, привела себя в порядок. Кажется, она давно не выглядела такой подавленной. Сестры наверняка засыплют ее ненужными вопросами. А ответить ей нечего. По крайней мере, сейчас. Ведь у нее самой появились вопросы к себе. Например, как же они будут дальше жить с Коулом, если он ей не верит?
«Не думай об этом сейчас, Фиби, — приказала она себе. — Лучше подумай о хорошем. До тех пор, пока не поднимешься в свою комнату и… и не придумаешь, что делать дальше».
Фиби выбралась из машины и направилась к входной двери. Коул вел себя слишком по–человечески и обидел ее.
Она вставила ключ в замок и открыла дверь.
— Эй вы, Том и Джерри, я вернулась! — крикнула Фиби с порога.
Ответом была тишина, и это ей совсем не понравилось. Потом она услышала шепот, доносившийся из гостиной. Но его заглушил усилившийся вдруг звук телевизора.
— Она уже забыла, как нас зовут! — раздался голос Пейдж.
Фиби вошла в комнату, слегка растерявшись. Пейдж сидела на кушетке в безразмерной ночной рубашке с надписью: «Я люблю Сан — Франциско». Это был подарок одного молодого клиента, которым она неожиданно увлеклась. Между ней и Пайпер стояла огромная чашка с попкорном, который чуть ли не сыпался на пол.
На Пайпер была ее любимая фланелевая пижама, поверх которой красовался фартук. Не отрывая глаз от телевизора, она пихнула сестру коленкой в бок и взяла полную пригоршню попкорна.
— Да оставь ты ее в покое, — произнесла Пайпер с набитым ртом.
— Она могла назвать нас хотя бы женскими именами, — заметила Пейдж. — А ты убери лапы от моего попкорна.
— Я беру только те хлопья, на которых написано «Пайпер», — возразила та и отправила в рот еще одну пригоршню. При этом ни одна из сестер так и не взглянула на Фиби.
«Ну вот, зря я волновалась, что меня засыплют вопросами», — подумала она.
Одна часть ее сознания обрадовалась этому, и Фиби решила поскорее подняться наверх, пока сестры не заподозрили неладное. Но другая половина считала, что раз сестры не проявляют сочувствия, то дела совсем плохи.
И тут они все–таки обратили на нее внимание.
— Ну, Фиби, — начала Пайпер, отведя взгляд от экрана, — как там твое… — и снова уставилась в телевизор. — О, это мое любимое место!
— Но оно такое грустное! — воскликнула Пейдж, и ее глаза, к удивлению Фиби, наполнились слезами. Она уронила голову на плечо сестре.
— Да, это так, — согласилась Пайпер, и у нее тоже навернулись на глаза слезы. — Но если не пройти через грустное, то не будет и счастливого конца.
— Только уж ищи мораль в этой истории одна, — попросила Пейдж.
«А почему ревете–то? — подумала Фиби. — Будто сегодня все с ума посходили!» Коул вел себя как старый ревнивец, хотя они еще не поженились. Сестры вообще вытворяли черт–те что. Пожалуй, один Лео мог бы объяснить, из — за чего все неожиданно стали чокнутыми, но его–то как раз рядом и не оказалось.
— Я ложусь спать, — объявила Фиби, и ей показалось, что никто этого не услышал.
— Сладких тебе снов, дорогая, — вздохнула Пайпер.
— До завтра, — выдавила Пейдж сквозь слезы.
Фиби стала подниматься по лестнице, потом остановилась и спросила: