Благодаря поддержке санкюлотов Робеспьер и самые радикальные якобинцы — известные как «монтаньяры», потому что занимали места на самых высоких рядах парламентских трибун — весной 1793 года пришли к власти. Робеспьер и его сподвижники в Комитете Общественного Здоровья, руководящем органе, который был учрежден Конвенцией в апреле 1793 года, приняли ряд радикальных мер, которые представляли собой значительный шаг вперед к демократии во Франции.
В интересах крестьян, например, были полностью упразднены феодальные права. При жирондистах крестьянам еще приходилось платить за это выкуп, что было не по карману большинству из них. С помощью ценового контроля якобинцы пытались сделать хлеб дешевле, что было особенно важно для парижских санкюлотов и городских плебеев в целом. Но такие меры противоречили принципы laisser fall («пустить на самотек», отдать на откуп рынка), к которым также были привержены и якобинцы, так что их реализация на практике была весьма неудовлетворительной.
Еще более важным было принятие новой Конституции. В «Конституции [республиканского] года I», или «Конституции 1793 года» в отличие от «либеральной» Конституции 1791 года, был сделан акцент гораздо больше на равенство (égalité), чем на свободу (liberté), даже несмотря на то, что, например, свобода печати и свобода вероисповедания (liberté de culte) специально признавалась в ней. Эта новая, более радикальная Конституция предусматривала всеобщее избирательное право для мужчин-французов, и даже некоторые социально-экономические права, такие как право на труд, на (государственное) образование и на общественную помощь нуждающимся. Полученное таким образом государство явно играло активную роль в социально-экономической жизни общества, вопреки либеральным принципам жирондистов и крупной буржуазии, в сущности, и мелкобуржуазных якобинцев, но это было именно то, чего жаждали санкюлоты. С другой стороны, Конституция также установила право на собственность и не отменила закон Ле Шапелье, что явно соответствовало интересам и отражало либеральные принципы, которые якобинцы разделяли с жирондистами. Якобинцы также оставались приверженными древнему патриархату, они не помышляли и не предпринимали ничего для эмансипации женщин, которые, например, по-прежнему не имели права голоса. Именно при правлении Робеспьера известная феминистка Олимп де Гуж была приговорена к смертной казни и гильотинирована, но не ясно, произошло ли это из-за ее феминизма или же из-за ее симпатии к жирондистам. Тем не менее, можно сказать, что дело демократии Французской революции, во время ее радикальной, «народной» и эгалитарной фазы, под покровительством Робеспьера достигло своего апогея в 1793–1794 гг.
Самым большим достижением в этой области, несомненно, была отмена рабства Якобинской конвенцией от 2 февраля 1794 года. Жирондисты выступили против такого шага, ведь многие из них были обязаны своим состоянием работорговле. Высшая буржуазия считала рабов законной формой существования собственности, которую нельзя трогать. При Робеспьере Франция стала первой страной, упразднившей этот институт, который за сотни лет унес миллионы жизней.
В своей умеренной фазе революция превратила французов из подданных в граждан; в своей радикальной фазе она трансформировала рабов в свободных людей. Разве это не означало огромный шаг вперед в деле демократии и освобождение народа? «Историческое событие освобождения для человечества», — вот как Синтия Стоукс Браун описывает в своей книге «Большая история. От Большого Взрыва до сегодняшнего дня» упразднение рабства в Англии, Соединенных Штатах и других странах. Но она делает это, не упоминая Робеспьера и Французскую революцию. Большая часть других историков общепринятой концепции уделяют им мало внимания или вообще не обращают внимания на это великое достижение Французской революции в ее самой радикальной фазе, когда Робеспьер был бесспорным лидером и самой значительной фигурой. Но зато на него сразу же указывают пальцем с написанным жирным шрифтом J’accuse! («Я обвиняю»!), когда речь заходит о политике революционного террора, чьим ужасным инструментом и символом была гильотина.