Несмотря на это, благодаря революциям 1848 года демократия продолжала набирать обороты. Во Франции было окончательно отменено рабство и введено всеобщее избирательное право. На бескрайних просторах Империи Габсбургов были отменены феодальные формы принудительного и неоплачиваемого труда на службе у знатных помещиков. События 1848 года также показали, что революции означают прогресс на пути к демократии, в то время как войны связаны с контрреволюционными и антидемократическими целями.
Но практически ничего не изменилось в незавидной судьбе городских рабочих. Например, не было никаких повышений заработной платы или законодательно установленного сокращения рабочего дня. Причина этого заключалась в том, что представители буржуазии, которые выступали как руководители революционных движений, а затем брали в свои руки бразды государственной власти — по крайней мере во Франции и Бельгии, — часто являлись и владельцами банков, фабрик, газет или других компаний и яростно верили в либеральные принципы «laissez faire». Поэтому они не были готовы к тому, чтобы пойти даже на символические уступки плебеям, которых они презирали и которым они не доверяли, видя в них угрозу «порядку» и своей собственности.
В 1830 году революционной буржуазии было еще легко отправить восвояси несолоно хлебавши своих товарищей по революции из низших слоев, после того, как те оказали им свои услуги. Но в 1848 году впервые дела пошли совсем по-другому. В Париже, Вене, Берлине и других городах, где разгорелась революция, плебеи-революционеры выступили с такими словами, делами и планами, которые пришлись вовсе не по душе их буржуазным собратьям-революционерам и даже напугали их до чертиков. Некоторые требования пришлось волей-неволей принимать, например, об отмене рабства во Франции, но по мере того, как революция под давлением снизу становилась все более и более радикальной, буржуазия поняла, что с этим пора кончать.
Во Франции новая буржуазная революционная власть послала войска на усмирение наиболее беспокойных и опасных «повстанцев»-плебеев. В конце концов они организовали государственный переворот, который привел к власти еще одного Бонапарта, как черта из табакерки, для того, чтобы защитить интересы буржуазных «благородных господ» от тех, «кто был никем». В Германии и империи Габсбургов первоначально революционная буржуазия была так травмирована радикализмом революционных плебеев, что она встала на сторону тех самых войск, которые имперское правительство использовало для подавления революции.
С 1789 по 1848 год буржуазия и плебеи были революционерами-союзниками в классовой борьбе против дворянства и духовенства. Но страх перед радикальными революционными устремлениями городских рабочих в 1848 году — das tolle Jahr, «безумном году», как его стали потом называть в Германии — заставил европейскую буржуазию отказаться от своего революционного прошлого. Она присоединилась к дворянству и духовенству в в консервативном, контрреволюционном и антидемократическом лагере, чтобы создать общий фронт против трудящихся и всех остальных народных масс. Отныне возникло партнерство или «активный симбиоз», как его назвал австрийско-американский экономист и политолог Йозеф Шумпетер, из двух имущих классов, партнерство, общим врагом своим считавшее трудовойнарод, причем не только «независимых» ремесленников, но и прежде всего становящихся все более многочисленными наемных работников — пролетариат. Традиционный высший класс, владеющий землей, политически консервативное и часто клерикальное дворянство и верхушка среднего класса, промышленная и финансовая высшая буржуазия, которая была политически либеральной и в философском смысле свободомыслящей, отныне составляли единый высший класс, единую «элиту». Они стали истеблишментом. Несмотря на то, что между ними существовало немалое количество различий, их объединяли общие страхи и презрение к плебеям и, особенно, к пролетариату, к «злым массам», к опасному классу, угрожающему их привилегиям.