Но и классовый конфликт, который раздирал воюющие страны, так и остался нерешенным. Европейская элита аристократических землевладельцев и промышленно-финансовой буржуазии надеялась в 1914 году с помощью войны побороть революционную опасность и остановить и даже повернуть вспять демократический процесс. Но Первая мировая война закончилась совсем иначе. Вместо того чтобы навсегда покончить с призраком революции, конфликт стал катализатором великой и успешной революции в России. Кроме того, в Германии и в Венгрии тоже вспыхнули революции, хотя они и были потоплены в крови. А когда война подошла к концу, возникли революционные ситуации во Франции, Великобритании, Италии, Бельгии и даже в Нидерландах и в Швейцарии. Элита быстро осуществила политические и социальные реформы в этих странах, например, введение почти всеобщего избирательного права и восьмичасового рабочего дня — чтобы остановить назревающие революции. Это сработало, но привело на практике именно к тому, что элита в Западной и Центральной Европе после Великой войны оказалась в ситуации, когда «доза демократии» в обществе даже повысилась по сравнению с 1914 годом.
Смирились ли главные антагонисты социального конфликта с таким положением дел?
В Западной и Центральной Европе большинство простых людей приветствовало отвоеванные у элиты демократические реформы. Они в большом количестве поддержали социалистов-реформистов, отрекшихся от революции и интернационализма, которые сотрудничали с элитой в области проведения демократических реформ. Расширение права голоса привело к успеху на выборах реформистских социалистов, которые в результате этого начали принимать участие в правительствах и, таким образом, вместе с профсоюзами получили возможность проводить в жизнь дальнейшие демократические политические и социальные реформы. В Бельгии, например, социалисты под руководством Эмиля Вандервельде успешно сотрудничали с королем Альбертом I и с бельгийской аристократической и буржуазной элитой в проведении реформ. После войны они были вознаграждены за это успехом на выборах и участием в работе правительств. Своей поддержкой социалистов-реформаторов рабочий класс в Западной и Центральной Европе сделал выбор в пользу пути постепенной демократизации и проведения реформ в рамках существующего социально-экономического порядка, в который социалисты-реформисты отныне были полностью интегрированы.
Лишь меньшинство пролетариата поддержало социалистов, которые остались верны идеям революции и интернационализма. Они были солидарны с большевистскими революционерами в России и в значительной степени следовали директивам, которые они теперь получали от Москвы (через Третий Интернационал, Коминтерн). В 1930-е годы число сторонников этого движения, называвшихся «коммунистами», росло. Капиталистические страны были тогда разорены крупным экономическим кризисом, в то время как Советский Союз, напротив, поражал воображение достигнутым им прогрессом.
Мелкая буржуазия, в свою очередь, чувствовала себя под давлением крупного бизнеса — то есть, капитализма крупных компаний и банков, — и потому ее привлекал социализм. Но с другой стороны, она боялась, что это приведет ее к социальному упадку, к пролетаризации. Позже мы увидим, как была решена эта возникшая дилемма.
А что же европейская элита? Дворянство и церковь из-за Великой войны потеряли большую часть своего блеска, что ознаменовалось упадком и крушением германской и австро-венгерской квазифеодальных империй. После войны ведущая роль внутри элиты всюду перешла от дворянства и церкви к индустриально-финансовой буржуазии. Несмотря на демократические реформы, которые ей пришлось провести, чтобы избежать революции, элита по-прежнему смогла сохранить огромную власть. Теперь уже не столько в парламентах, избираемых более демократично, сколько в неизбираемых центрах власти, таких как армия, дипломатия, судебная власть, высшие чины государственной бюрократии и т. д. И она была полна решимости применить эту силу, чтобы как можно скорее отказаться от так неохотно проведенных ею реформ. Элита надеялась на возвращение к той или иной форме авторитарной системы, существовавшей до 1914 года, и искала способ повернуть время вспять. Симптоматичным для такого развития событий было заигрывание членов аристократических семей с фашистами. Элита также продолжала искать возможность избавиться от революции. В отличие от 1914 года, революция теперь была уже не абстрактным призраком, а вполне конкретной угрозой. Советский Союз, колыбель и источник революции, считался угрозой, потому что он поддерживал революционные изменения во всех капиталистических развитых странах и национальные революции в империалистических колониях. Ведь Москва проводила ярко выраженный антиимпериалистический курс и поддерживала освободительные движения в Азии и Африке — и словом, и делом.