Пятница. 25 ноября
21:40. Зверобоев. САВВА. Мстиславский. Юрьев
Москва. Бадаевский проспект, д. 12, стр. 1.
Клуб «Минотавр»
Бдщ! Бдщ! — доносилось из соседнего помещения.
— Хотите пострелять? — спросил Зверобоев. — Занятия стрельбой полезны для здоровья. Улучшают зрение, укрепляют пресс, способствуют правильной осанке. А главное, психотерапевтический эффект. Помогают избавиться от комплексов, страхов и угроз. И тех, кто может угрожать. Попробуйте. Рекомендую «Глок».
— Спасибо, я бы лучше из рогатки, — пробормотал Мстиславский. Ему было откровенно неуютно. Красные кирпичные своды давили на него, а звуки выстрелов со всех сторон пугали.
— Насчёт рогатки не знаю, а вот арбалет — рекомендую, — серьёзно заметил разведчик. — Он — лучше для художников. Способствует правильной постановке руки. А вот гравёру лучше шпага, фехтование.
— Степан Сергеевич, дорогой, я что-то не понимаю. Вы нас вот зачем сюда пригласили? Пострелять? Я-то пожалуйста. У меня грамота от генерал-лейтенанта Расщупкина за меткую стрельбу имеется. Я это дело люблю. Но Гриша-то… он вообще оружия в руки не брал никогда. Вы что-то опять задумали? — задал наконец прямой вопрос Юрьев.
До сих пор банкир не замечал за Зверобоевым страсти к театральным эффектам. Так что, когда тот пригласил его на разговор в стрелковый клуб, он воспринял это без всякого понимания. К тому же полковник отказался что-то объяснять.
Клуб, как ни странно, находился почти в центре Москвы, в подвалах древнего винно-водочного предприятия. В двухтысячном оно закрылось, а цеха заселили всякие-разные лавочки. Несколько помещений, где раньше стояли бочки, арендовал тир. За последние годы он расширился, захватил почти весь цокольный этаж и стал предлагать самые разные услуги — от зомби-квеста и страйкбола до проведения банкетов. Поесть тут можно было в нескольких местах. Сейчас Юрьев и коллеги сидели в маленьком кафетерии и пили на удивление хороший кофе. Лицензии на реализацию алкоголя у владельцев клуба не было, да и выпивка была не очень-то совместима со специализацией заведения. Сюда ходили пострелять. А в нетрезвом состоянии это и затруднительно, и опасно.
— Видишь ли, Лёша, — сказал Степан Сергеевич. — Может так получиться, что ты захочешь пообщаться с одним человеком. А может быть, не захочешь. Здесь он будет через какое-то время. До этого мы успеем обсудить всякие вопросы. Их есть у нас. Я имею в виду историю с картиной и фотографией.
— Какие вопросы? Всё же закончилось? — не понял Мстиславский.
— Не совсем, — не согласился Зверобоев. — Остались ещё темы по некоторым товарищам.
— Про Гоманькова? — догадался Юрьев. — Кстати, что с ним и где он? На работу Иван Иванович ходить перестал. Я звонил — трубку не берёт.
— Есть в Подмосковье небольшой монастырь, — медленно проговорил Степан Сергеевич. — Он теперь при нём. Пристроил я его туда. У меня хороший контакт с настоятелем. Он из наших. Человек сложной судьбы… И коллеги туда ходят. — Он задумался, потом продолжил: — Заявление по собственному Иван Иванович написал, оно у меня, если что. Но можно его и уволить по статье. Он, в общем, заслужил. На Гусина работал.
Откуда-то донеслась автоматная очередь. Чувствительный Мстиславский вздрогнул.
— Гусин был хитёр бобёр, — продолжил Зверобоев. — Шантажировал Гоманькова. Тот его боялся как огня. Роман для начала попросил его о сущей мелочи. Провести на субботнее мероприятие пару своих людишек.
— А в чём проблема-то? — не понял Юрьев. — У нас что, Кремль? Да к нам можно зайти по бумажке от газеты «Волчьехренская правда»!
— Ну, не столько провести, сколько, гм, не заметить, — объяснил безопасник. — Упустить в случае чего. В общем, прикрыть. Гусин не мог допустить, чтобы ниточка дотянулась до него. Ему просто не повезло, что я засомневался в Гоманькове раньше.
— Вы сказали — пару человечков? — включился Мстиславский. — Там вроде был только один?
— А вот тут не повезло уже Гусину, — сказал Зверобоев. — Он ведь планировал сначала скандал и в газете, и в Интернете устроить. Вторым должен был быть очень популярный в Сети блогер. С огромной аудиторией. Он бы в любом случае отписался. С блогеров взятки гладки. И тут уже был бы реальный скандал. Газеты-то сейчас не все читают, а Интернет — сила. Вот жизнь пошла: вечером не только на улицу — в Интернет выйти страшно. Сеть, как и смерть, забирает лучших. Но тут неприятность одна случилась — блогера того повязали с травкой. Я не нарочно. Просто совпало. К тому же полицейским показалось, что графоман тот назвал их нехорошими словами. У них на такие слова слух, как у оперных певцов. Даже лучше. Менты иногда слышат то, что никто больше не слышал. Теперь у парня неприятности.